Должно ли детство быть счастливым? - Екатерина Мурашова

— И что же нам теперь делать? — Руслан развел руками. — Я бы ее забрал. Но ведь он еще несовершеннолетний по закону. Идти в суд, попытаться его в колонию закатать? Так тогда же она мне не простит…

— Я и один проживу! — буркнул Ваня. Видно было, что парень испуган до крайности. Как, впрочем, и Руслан.

— Это всё игра, — сказала я.

— Что?!! — вскричали оба разом.

— Игра. По ролям. У каждого своя роль. Можно изменить, взять другие. Если все согласятся. Ваня, ты можешь найти своего родного отца?

— Да, — удивился Ваня. — У меня его телефон есть.

— Позвони ему, объясни ситуацию, и приходите все втроем.

— Он не пойдет!

— Пойдет. В этой истории нет злодеев.

* * *

«Я — слабая женщина». Эту роль она видела в исполнении своей деревенской матери и трех ее последовательно умиравших мужей. Но мать отнюдь не была слабой, прекрасно понимала игровой характер происходящего и очень четко ставила границы (это я буду делать и тебе позволю, а вот это — увольте). А дочь оказалась слабее и глупее и проживала то же самое всерьез. Ее муж сам не понял, как все запуталось.

— Да я и не хотел ее, в общем-то, пугать, — говорит он теперь. — Она как будто сама провоцировала, а мне, дураку, смешно казалось. Любой скажет: я вообще-то и пьяный не буяню, а тут… А потом она ушла и сына увела, я несколько лет просто места себе не находил… А что скажешь? Сам вроде виноват!

— Я ее как увидел, так сразу понял: она очень несчастна, я могу и должен ее спасти, — это, конечно, Руслан. (Ничего он не понял, она сама ему все объяснила, но это так, примечание.) — Да, да, это мне еще и первая жена говорила: перестань, никому ты ничего не докажешь, только себя дураком выставишь…

— Однако сейчас стечением обстоятельств вы все — спасатели, — я безжалостно прерываю Русланово покаяние. — Вы спасаете свою бывшую жену, мать вашего сына; вы — возлюбленную и просто человека; ты — спасаешь свою мать. От вас все зависит. Вы готовы? — строго смотрю на каждого.

— Да, — твердо говорят все трое по очереди.

«Какие все-таки странные существа люди», — думаю я.

* * *

Представляю, как она удивилась, когда на выписку они пришли за ней все втроем! Бывший муж (самый из троих сообразительный) принес букет цветов.

— Мама, это все игра, — сказал незамысловатый Ваня. — Но мы теперь будем по-другому играть.

Потом она удивилась еще раз, когда я ей объяснила, что она вовсе не жертва, а вообще руководитель всего этого карнавала, и это она, ориентируясь на впечатления детства, их всех выбирала и организовывала.

— Вы крутая! — сказала я ей. — Теперь от вас все зависит!

— Я понимаю, — прошептала она. — Я теперь все понимаю. Какая же я была дура!

* * *

Роли и вправду поменялись. Как только не осталось жертв, сразу стало больше ответственности. Со всех сторон. Они даже в деревню все вместе съездили — впятером (Ванин отец, у которого с тещей когда-то были прекрасные отношения, взял с собой своего сына от второго брака — мальчишка вообще никогда в настоящей деревне не бывал и пришел в полный восторг). И хорошо все-таки, что Ване, в общем-то, нравится учиться профессии. Это дает шанс и надежду, что все у них дальше будет более-менее благополучно. Самый крутой виток они, мне кажется, уже прошли.

Пришло на почту письмо. «Расскажите о воспитании одаренных детей. А то из ваших материалов, простите, но складывается такое впечатление, что всяких там слабоумных и с отклонениями вы нежно любите, а про одаренных детей если и пишете, то только про то, как это опасно и как родители делают всё неправильно. Почему вы их не любите? И напишите же наконец, как правильно, чтоб мы знали».

Получив это письмо (видимо, от родителя одаренного ребенка?), я сначала, конечно, посмеялась. Потом, пожалуй что, разозлилась. Потому что в очередной раз убедилась в том, что идея «правильного» воспитания так крепко засела в современных родительских мозгах, что даже очевидное (для всех ли? — думаю я теперь) разнообразие нашего реального мира и способов жизни людей ее не колеблет. Может быть, они думают, что и для взрослого человека, и для любого общества есть единственный «правильный» способ существования и функционирования? И к нему-то как раз и должно подготовить «правильное» воспитание?

Потом я перестала и смеяться, и злиться (нефункционально) и решила написать про вундеркиндов. Тем более что я их достаточно много видела и имею некоторый опыт пролонгированного наблюдения.

Для начала давайте немного посистематизируем.

Во-первых, вундеркиндов, то есть детей, которые могут, знают, умеют то, что еще не умеют их сверстники, можно искусственно изготавливать из детей самых обычных. Для этого есть методики и есть масса экспериментальных данных. Один из самых известных русско-советских экспериментов — семья Никитиных. Благодаря продуманному методическому комплексу, изобретенному Никитиным-отцом, и поддержке его жены все семеро детей этой пары (совершенно обычных) довольно долго развивались весьма ускоренно. Очень рано начали читать, писать, брать интегралы, подтягиваться на турнике и пр. В результате, разумеется, получилось семеро нормальных, ничем не выдающихся взрослых людей с весьма специфическим детством. Хорошо это или плохо? Да никак! Если родителю хочется развлекаться с подобными методиками, он, разумеется, имеет на это право. Почему нет? Надо просто понимать, что конкретно мы делаем. Проезжаем часть детства, очень быстро крутя педали. Потом, разумеется, оказываемся всё в том же запланированном природой месте — обычный взрослый человек. Никаких одаренных детей в этом случае на сцене не присутствует. Есть энергичный или педагогически одаренный (как в случае с Никитиным) родитель.

Во-вторых, нам может достаться ребенок с ускоренным от природы развитием. Так случается. Бывает темповая (временная) задержка развития. И бывает такое же темповое (временное) ускорение развития. Этого ребенка не нужно учить читать по методикам — он сам в четыре года научится. И знания будет сам запрашивать, и всякие учебные навыки обретать скорее, чем его сверстники. Но одеваться, скорее всего, научится тогда же, когда все, и кровать за собой убирать — тоже. Этому ребенку нужно дополнительное внимание. Интеллектуальное развитие не педалировать (он сам возьмет), а вот что у него с физическим, социальным и особенно эмоциональным развитием — смотреть внимательно и при необходимости корректировать. Учить общаться со сверстниками, учить ловить и понимать свои и чужие чувства.

И, наконец, в-третьих, реальный вундеркинд — ребенок, который развивается не ускоренно, а ПО-ДРУГОМУ, и это «по-другому» никак не назовешь нарушением.

Оставим в стороне всем известные «специальные ранние детские одаренности» — художественную и музыкальную. Я о них когда-то писала, да и с ними, в общем-то, все ясно, ведь их ни с чем не перепутаешь. А если не они?