Калипсо - Ингар Йонсруд

– Патологоанатом Хайссманн предполагает, что Герда Тране пролежала в земле около десяти лет. О причине смерти он пока говорить не решается.

– Аксель Тране, – задумчиво произнес Косс. – Когда умерла Герда, он закопал в саду собственную мать и жил, продолжая получать ее пенсию, отвечать на запросы из официальных органов, ухаживать за домом…

– …подписываться на газеты, платить счета за электричество и страховку, – закончила за него Кафа. – Так мы склонны полагать. На встречах с банком и службами он имел полномочия и справку от врача, что мать больна. Справка – подделка.

– Вот же чокнутый подонок, – сказал Косс. – А вторая женщина?

Кафа взяла один из документов из папки. Изящным движением она передала его через стол и дала время Коссу прочитать.

– Неизвестная. От двадцати пяти до тридцати пяти. Почва вокруг тел различается, и анализы скелета показали, что она пролежала в земле на год или два меньше, чем госпожа Тране. Ей не хватало передних зубов и одного клыка на верхней челюсти. Патологоанатом нашел следы переломов на голове и верхней части тела.

Косс резко посмотрел на Кафу.

– Так ее убили?

– Мы не можем этого утверждать. Травмы получены до наступления смерти. Но она страдала авитаминозом. Не серьезно, но есть явные признаки, что она не получала достаточного питания.

Косс сделал знак, что не понимает, и Кафа продолжила.

– Расстройства питания – не редкое явление у женщин в этом возрасте. Но… – Она еще сильнее перегнулась через стол, и между брюками и свитером показалась полоска кожи, – есть и другое, более мрачное объяснение. Что, если она – жертва преступной деятельности? То есть длящихся на протяжении продолжительного времени преступных деяний. Годами. Физическое насилие. Нехватка еды. Принуждение?

– Ты имеешь в виду, что ее держали в плену? – спросил Косс.

Кафа помассировала виски. Потерла свою красивую смуглую кожу на щеках и прижала кончики пальцев к губам.

– По отчету причина смерти неизвестна. Но в погребе на Бюгдей… в том, который мы не могли найти… – сказала она, поджав губы, – как известно, был обнаружен стальной сундук. А в сундуке лежал холщовый мешок с одеждой и какими-то игрушками.

К отчету Кафы была приложена фотография. Светлые волосы. Широкое бледное лицо. Серьезное выражение.

– Если у Акселя Тране имелся мешок с одеждой девочки. С ее игрушками. Может быть, он и девочку тоже держал там? Долго? До самого ее взросления?

У инспектора отвисла челюсть, и только когда он заметил, что все удивленно смотрят на него, он закрыл рот.

– Ты думаешь, что вторым женским трупом была девочка из России с этой фотографии? – проговорил он медленно.

Когда встреча закончилась, Кафа задержала Фредрика. Они стояли рядом у большого стола. За окном падали снежные хлопья. На улице чуть ниже нуля, и хлопья были такие тяжелые, что они не танцевали, как обычно делают снежинки. Они падали как мокрые бомбочки.

Кафа положила свою руку рядом с рукой Фредрика. Его рука большая и волосатая. Ее – худая, с тонкими пальцами.

– Есть что-то, что я должна знать? – спросила она.

– В смысле?

– Косс ходит и расспрашивает по отделу. Выясняет, почему ты так долго был на больничном. Он что, не знает? Он же твой начальник.

Кафа смотрела на Фредрика. Выставив вперед округлый подбородок, она ждала, когда он расскажет ей. Она считала, что вполне заслужила это. Шелковый шарф туго обхватывал шею, а блузка застегнута до верха. От нее пахло травой и лимоном. Фредрик убрал свою руку со стола.

– Это не его собачье дело.

На короткое мгновение между ними воцарилась тишина. Затем она тихо выдохнула через нос.

– Ну, значит, так и скажем.

Она вздохнула, открыла папку и стала раскладывать фотографии по столу, когда к ним подошел Андреас.

Он казался возбужденным, но сохранял молчание. Только снял очки с седокудрой головы и, опустив их на нос, стал изучать кадры на фото.

Фото отпечатали с негативов, которые они нашли в погребе. На них стояла пометка – «Свадьба Эгона и Сюзанны». Все фото были практически одинаковые и запечатлели новобрачных на фоне черной стены из бревен. Фредрик поднял ближайший к нему снимок.

Невеста, Сюзанна, была одета в узкое платье с кружевами на груди, шее и вдоль оборки на юбке. Светлые волосы подняты над ушами и покрыты лаком до самых кончиков, нынешние парикмахеры назвали бы такую прическу неуместной. Лицо продолговатое, острый гордо поднятый подбородок. Она выглядела счастливой. И красивой. На фото рассеянный свет, и ее тонкий нос и маленькая грудь отбрасывали легкую тень. Рука, которую она положила на живот, заключена в руку мужа, Эгона. Он стоял за ней, в белых перчатках, темно-синей парадной форме и форменной фуражке морских егерей. С прямой спиной и гордой осанкой, на полголовы выше Сюзанны. Большие глаза блестели на худом лице с высокими скулами. Обоим было чуть за двадцать.

– Ну и ну. Сама невинность. Должно быть, все закончилось кровью на простыне, – сказал Андреас, посмотрев прямо на Кафу.

Она застонала.

– Это часовня в Хольменколлене. Та ее часть, которая выходит на фьорд и город. – По ее тону было слышно, что она поддалась на провокацию. – Эгон и Сюзанна Борг поженились там в мае 1991-го. Борг работает специальным советником в Министерстве обороны. Я вызвала его на допрос. По Сюзанне я пока ничего не нашла.

Фредрик одобряюще кивнул.

– Хорошая работа.

Кафа смущенно улыбнулась.

– Посмотрите сюда, – сказала она и взяла одну из свадебных фотографий. Это был единственный снимок, где ей удалось разглядеть других людей на заднем плане. Кафа, указав на одного из них, протянула фото Фредрику. Андреас тоже склонился над снимком.

– Представьте себе, это Аксель Тране. На двадцать пять лет моложе и на много килограммов меньше весом.

Фредрик прищурился. Светловолосый, стройный и натренированный парень. И тоже в форме морских егерей.

– Может быть, – сказал он.

– Может быть.

Андреас отодвинул в сторону близлежащие фотографии, вытащил из кармана куртки диктофон и положил его на стол.

– Пока вы сверкали перьями перед Коссом, я немного покопался в прошлом этого Морениуса, – начал он, ожидая реакции Кафы. – Преимущество жизни в социально-демократическом государстве в том, что оно о тебе заботится, правда ведь? – У Андреаса в глазах сверкнула странная вспышка. – Ты ведь из другой культуры и знаешь это, да?

– Я из района Сагене в Осло, – ответила Кафа.

– Да, да. Конечно. Прости. Я хотел сказать, твои родители. Ты-то полностью норвежка.

– Андреас… – Фредрик застучал пальцами по столу.