Невеста для Бессмертного - Константин Фрес

Лица красавиц были набелены до меловой мертвенной неподвижности, огромные губы — накрашены алым блестящим лаком, веки насинены до глубочайшей голубизны неба над Берлином, а от взмахов ресниц поднимались ураганы, колышущих даже каменно-неподвижные волосы…

Словом, ассортимент гипотетических невест был огромный, товар лицом, но отчего-то Кощею, рассматривающему это изобилие тел, стало как-то не по себе. Стоя посередине этого цветника в своих девственно-белых носках, Кощей стыдливо поджимал пальцы на ногах, словно отчаянно не хотел куда-то вляпаться. Девушки улыбались ему, походя мимо и легко порхая, как стайка бабочек, а у Кощея противно крутило живот и ныли зубы, все разом. Что-то настораживало его в этих беленых лицах, в зазывных и оценивающих взглядах, в походке девиц, двигающихся гибко и соблазнительно. Что-то было не так.

То ли грубые слишком тяжелые для девиц подбородки, то ли выпирающие кадыки на тонких шейках, то ли щетина, пробивающаяся сквозь толстый слой белил… то ли мужественность, то и дело порывающаяся кокетливо выскользнуть из-за узкой полоски межу ног, и которую чудо-девицы ловко поправляли умелым движением бедра.

К такому Кощей точно был не готов.

Желание жениться как-то очень резко рассосалось в его организме, и Кощей с ужасом подумал, что бухая Баба Яга закинула его в какой-то неправильный мир. Может, по рассеянности, а может, чисто чтоб поржать, когда Кощей явится обратно в ТриДевятое с этакой вот невестой, которая сама может стать самым завидным женихом по понятным причинам. А может, из чувства мести за весь женский род. С Яги станется.

В голове у него с треском рвались представления о людях, его перепуганные глаза метались с маньчжурских сопок на выглядывающего из засады бойца девицы, строящей ему глазки и всячески изображающей глянцево-блестящими алыми губами симпатию. Ряженых Кощей в своей жизни повидал немало, случалось, что шуты и скоморохи рядились и в девок, румяня щеки и напихав за пазуху тряпок, но чтоб свои титьки у мужика отрасли — такого злого колдовства и обмана Кощей не видел никогда. Как и мужественность у девки — тоже.

— Красавчик, ты новенький? — кокетливо поинтересовалась чаровница противным неестественным мужским голосом, всячески сигналя остолбеневшему от ужаса Кощею глазами, сжимая бедра и маскируя присутствие между ними кой-чего лишнего. — Ну, в кордебалет? В шоу?

Кощей молча щелкал глазами, в ярости соображая, куда укатился довольный аферист, бессовестно сцапавший его золото и притащивший его в логово демонов.

— Странный какой-то, — загадочно протянула девица, оглядывая обомлевшего, притворившегося мертвым, Кощея Бессмертного, накручивая на пальчик жесткий локон.

Кто бы говорил о странности!!!

Впервые в жизни Кощей почувствовал свою беспомощность, и впервые же за многие века пожалел, что он — бессмертный. Потому что от всего происходящего ему очень хотелось умереть тотчас, упасть оземь и обратиться в прах. Но он вовремя вспоминал, как неласкова тут мать-сыра земля, и уверенности в обращении не было никакой. А ещё Кощей очень не хотел бы, чтобы на его потерпевшее фиаско с обращением беззащитное, ослабевшее распростертое тело накинулись эти демоны. Что-то подсказывает ему, что в этом случае смерть его была бы не только мучительной, но ещё и позорной. Нет, лучше драться… И тут Кощей снова чуть не завыл, соображая, что нет у него против чудища многоглавого ни меча, ни верного коня, ни доспехов.

Магия коротила.

Ситуация складывалось патовая. Кощей отступал. Девы, изящно виляя своими замаскированными мужскими телами, на него наступали. Горыныча по-прежнему громко и ритмично тошнило непереваренными доспехами.

Чудовища, притворяющиеся девами, наступали на Кощея, похотливо и плотоядно облизывая алые страшные губы, раздутые от желания кощеева тела. Они окружили его и медленно, словно в хорошем фильме ужасов, шли — чтобы рассмотреть поближе, наверняка, но Кощей думал о куда более жутких вещах. И непонятно было, чем бы это все кончилось, если б темноту зала, наполненную икотой несварения, не порезал страшный экзальтированый крик человека, несущего людям добрую весть:

— Мужики! Там новые сапоги для шоу привезли!!

Голос этот был задорнее и возбужденнее голоса деревенского петуха на рассвете и рассеивал злые чары с тем же успехом. Вмиг хищные горящие очи вокруг Кощея погасли, алчущее выражение лиц сменилось на раздосадовано-безысходное, и страшные девы превратились в тех, кем по сути и были — в размалеванных ряженых мужиков.

— Опять этот трансвестит Серёга, — почти в ярости рыкнула красотка, устало упирая руки в боки, чтобы не дать своему туловища, лишенному злых чар, рассыпается в куски. — Сколько можно повторять — не мужики мы!

Она стояла очень близко к Кощею, съежившемуся до состояния катышка из жеваной бумаги, и почти касалась его. У неё были все шансы причинить ему незаживающую душевную травму первой. Теперь же, благодаря трансвеститу Серёге, этого не произойдёт.

Что такое трансвестит, Кощей не знал, но был глубоко благодарен этому доброму человеку.

Громко топоча каблуками порядком ободранных туфель, на кривых, мосластых, волосатых ногах и с порядком потрепанными перьями, торчащими откуда-то сзади уныло и нелепо, через весь зал, вытянув тощую шею, словно паршивый тщедушный страус через пустыню несся еще один участник кордебалета, размахивая длинными голенищами новеньких блестящих сапог сорок восьмого размера. И если прочие были демонами, то при взгляде на этого красавца Кощей определился сразу — ряженый. Свой среди чужих, чужой среди своих. Засланец. Шпион. Лазутчик в стан врага. Мужественный человек!..

— Вот! — растрепанный, словно его драла стая бездомных собак, со свежей царапиной через все неравномерно набеленное щетинистое лицо, он подскочил к чудо-девице, высказавшей свое неудовольствие, и, торжествуя, всучил ей с боем раздобытые сапоги. — Твой размер. Не благодари.

Девица фыркнула, но дар приняла. Покуда она рассматривала трофей трансвестита Сереги, остальные девы, ахая и завидуя, вмиг рассосались из поля зрения, и Кощей остался наедине со своим нелепым спасителем.

— Серега, — солидно представился тот, протягивая широкую мужскую ладонь, мозолистую и в меру крепкую. Кощей вцепился в нее и несколько раз встряхнул, выражая всю глубину своей благодарности.

— Кош… — Кощей закашлялся, соображая, что его имя не вполне годится для этого мира и надо как-то мимикрировать. — Константин. А куда это они?.. — робко спросил он, провожая взглядом последних демониц, скрывающихся во мраке.

— Известно куда, — снисходительно ответил трансвестит Серега, чувствуя себя если не дрессировщиком, то повелителем женщин. — За обновками, пока все не расхватали. Бабы же.

— Как же это, — неуверенно произнес Кощей, указывая на уверенно выраженную мужественность Сереги, которая иногда очень сильно ему мешала танцевать. Тот задумчиво, с хрустом поскреб волосатую тощую ляжку, на миг опечалившись о своей нелегкой судьбе засланца и о принесенных жертвах.