Тело Милосовича - Алексей Митрофанов

Филатов удивился такой оценке из уст политического противника.

— Говорят, он сделал стремительную карьеру благодаря удачной женитьбе, — сказал Филатов.

— Да, женился он удачно, — подтвердил Милош.

— И в чем же состояла удача?

— Его жена, Мира, была из семьи со связями. Родная сестра ее матери работала секретаршей у Тито. А вот ее мать…

— Что?

— Ее расстреляли партизаны во время Второй мировой войны, — неохотно проговорил Милош.

— За что?

— Вроде бы за измену. Говорят, она сначала помогала партизанам, потом якобы выдала под пытками какие-то секреты немцам. Это стало известно, и ее расстреляли. Хотя могли и оговорить. Мира за всю жизнь так и не смогла узнать, была ли действительно ее мать виновной. Это всегда ее мучило. Повисла пауза.

— Старая история, — нарушил молчание Филатов, — запутанная.

— Если она и была виновной, — сказал Милош, — дети за родителей не отвечают.

— Конечно, — согласился Филатов.

— Говорят также, — Милош понизил голос, — что Мира — внебрачная дочь Тито. Он ведь бабник был еще тот — настоящий плейбой.

— Да? — не смог сдержать возглас удивления Филатов. — Как же он позволил тогда, чтобы расстреляли ее мать?

— Не знаю. Я не большой любитель разбираться в таких историях.

— Но Слободан женился на Мире не ради карьеры? — спросил Филатов.

— Не думаю, — ответил Милош. — Он женился по любви, и это совершенно точно. Он читал ей стихи под той липой, под которой его сегодня похоронят.

Милош сделал знак, и официант принес им еще виски. Филатов огляделся. Все присутствующие негромко разговаривали и потихоньку нагружались напитками в ожидании процессии.

— Кто сейчас живет в этом доме? — спросил Филатов.

— Никто, он будет мемориальным.

— Дом-кладбище?

— Вроде того.

— А как отнеслись к этому соседи? Не всем, наверное, по нраву могила за забором?

— А что они могут сделать? — пожал плечами Милош. — Это решение властей.

— Что-то я не припомню, чтобы кого-нибудь еще хоронили во дворе собственного дома.

— Тито, — подсказал Милош.

— Но его похоронили в Белграде, он там жил и сам этого хотел. Здесь все не так.

— Так получилось, — сказал Милош и посмотрел на часы.

Филатов тоже взглянул на свои часы и удивился. Прошло уже довольно много времени, а процессии все не было.

— Что-то долго их нет, — заметил Филатов.

— Я же говорил — пробки, — отозвался Милош. — Столько народу.

— Они что же, все выехали сюда? — удивился Филатов. — Где они здесь поместятся?

— Ну, не все, — ответил Милош, — но многие.

«Что-то тут не так, — подумал Филатов, — недоговаривает он чего-то».

У Милоша зазвонил телефон, он ответил и стал оживленно разговаривать. Филатов решил воспользоваться моментом.

— Я пойду покурю, — сказал он, показал рукой на дверь и, не дожидаясь ответа, встал.

На улице стало уже совсем темно. Деревья, росшие на территории соседей, теперь были унизаны взобравшимися на них журналистами. Все готовили съемочную технику и микрофоны на длинных ручках. Микрофоны были закутаны в чехлы из искусственного меха, как будто бы они боялись холода. На самом же деле это была защита от ветра, чтобы не мешали его порывы.

Не обращая на них внимания, Филатов обошел двор. Весь участок вместе с домом занимал соток тридцать, от силы сорок. Дома соседей скрывались за высоким бетонным забором. Двор, как и дом, тоже выглядел нежилым. Здесь не осталось уже никаких хозяйственных построек. Двор напоминал скорее мини-сквер где-нибудь на перекрестке не слишком оживленных городских улиц — аккуратные газоны, извилистые дорожки, редкие деревца.

«Какой все же смысл в том, чтобы хоронить во дворе? — размышлял Филатов. — Ну вроде бы безопасность — боятся осквернения могилы. Здесь она будет под охраной, ладно. Но с другой стороны, никто также и не сможет раскопать ее и увидеть, что гроб пуст. Если он, конечно, пуст. Также у смотрителей могилы, которая так легко открывается, всегда остается возможность сказать в случае чего, что кто-то тайно проник или вломился силой на территорию мемориала, каковым теперь является дом, и похитил останки Слободана. И теперь найти их не представляется возможным. И все концы в воду. Дальновидно задумано».

— Александр! — вдруг откуда-то сверху позвал его женский голос. — Господин Филатов!

«Уж не ангелы ли?» — вздрогнул Филатов и поднял голову. Голос шел с соседского дерева за забором.

— Подойдите поближе, пожалуйста!

Филатов огляделся. Вокруг никого не было, рабочие ушли за дом. Он не спеша подошел к забору. Вспыхнул и тут же погас фонарик — женщина на дереве осветила себя. Она оказалась довольно симпатичной блондинкой лет двадцати семи, одетой в джинсы, теплую куртку и вязаную шапочку. Но одежда явно не спасала ее от холода, голос у нее был простуженный. Она улыбнулась ему посиневшими губами. «Давно, наверное, здесь сидит», — смекнул Филатов.

— Вы меня знаете?

Она кивнула.

— Кто вы?

— Меня зовут Анна Вельт, — представилась она, — корреспондент нидерландского телевидения. Я бывала в Москве и однажды даже писала про вас. Вот моя визитка. — К ногам Филатова полетел белый прямоугольник.

Он поднял его и мельком прочитал. Написанное сходилось со словами журналистки.

— К сожалению, не могу ответить вам тем же, — пошутил он. — Моя визитка к вам не долетит.

— И не нужно, — сказала Анна. — Вы не могли бы выполнить мою просьбу?

— Смотря какую, — стал заигрывать Филатов. — Если согреть вас, то всегда пожалуйста.

— Нет, не согреть, — кокетливо улыбнулась в ответ Анна. — Просто поставить прожектор у могилы.

— Поставить прожектор?

— Ну да. Он на треноге.

— Зачем?

— Когда начнется церемония, я включу его, будет больше света, и съемка получится лучше.

— Боюсь, мне не позволит этого сделать местная служба безопасности, — сказал Филатов.

— Вы думаете? — огорчилась она.

— Я уверен.

— Жалко.

— Не то слово, — согласился он почти искренне. — Мне бы очень хотелось вам помочь.

— Правда? — просияла она.

— Конечно.

— Тогда, может, у вас есть какая-нибудь эксклюзивная информация об этих похоронах?

Филатов развел руками:

— Увы. Пока нет, но, если появится, я обязательно сообщу.