Естественная история драконов. Тайна Лабиринта. Мемуары леди Трент - Мари Бреннан

Я поразмыслила, что бы такого сказать, чтоб это не прозвучало глупо, но в голову не пришло абсолютно ничего.

– На мой взгляд, сейчас семья ваша поживает неплохо.

Сухайл поднял руку, сорвал эвкалиптовый листок, растер меж пальцев и вдохнул его свежий аромат.

– Вполне. Хусам не давал мне скучать. Поручал присматривать за делами – в основном, здесь, в Куррате, пока сам ездил ко двору калифа. До тех пор, пока не отослал меня в пустыню.

От этого вопроса я удержаться не смогла:

– А как давно это случилось?

– Незадолго до отъезда вашего предшественника, – с иронической улыбкой отвечал он.

Иными словами, в то время, когда шейх узнал о неизбежном отъезде лорда Тавенора и о том, что на смену, по всей вероятности, прибуду я – а если не я, так Том, с ног до головы запятнанный сотрудничеством со мной. Но этого я сказать вслух не могла и посему перешла к более безобидной, по собственным рассуждениям, теме:

– Чем же вы занимаетесь там, в пустыне? Поиском драконианских руин?

Об этом спрашивать явно не стоило. Лицо Сухайла сделалось непроницаемым, словно каменное.

– Нет. Отражаю набеги бану сафр. Одного из мятежных племен.

Эта фраза ровным счетом ни о чем мне не говорила, и я не стала продолжать расспросов: в тот миг меня интересовала отнюдь не внутренняя политика Ахии.

– Извините. Надеюсь, обходится без особого кровопролития?

– Обходилось. До недавнего времени.

Я вспомнила о дурных вестях, привезенных Сухайлом в тот, первый приезд, и у меня защемило сердце.

– А как поживаете вы? – тоном человека, пытающегося уйти от слишком мрачной темы, спросил Сухайл. – С виду у вас все в порядке.

Я вкратце поведала о событиях, что привели нас с Томом в Ахию, и с немалым удовольствием рассказала о некоторых подвигах Джейка в Сантли. На протяжении рассказа Сухайл сделался несколько больше похож на себя самого и даже рассмеялся, услышав об инциденте у школьного рыбного пруда. В конце концов, это же он научил моего сына хорошо плавать, хотя вряд ли имел в виду подобное применение сей науке.

Но выражение глаз Сухайла узнать было несложно. Два долгих года, в юности, в тот самый период жизни, что назван в первом томе моих мемуаров «серыми годами», я видела его каждый день – в зеркале. Ради родных я отреклась от интереса к драконам, и после этого моя жизнь утратила все краски. Волею случая, мое примерное поведение в конце концов было вознаграждено, и о пути, что привел к текущему положению дел, я не жалела ничуть. А вот Сухайл…

Сказать ему обо всем этом я не могла. Я слишком мало знала о его положении, и беспардонно вмешиваться, полагая, будто я знаю, что для него окажется лучше, только потому, что сама пережила нечто подобное, было бы верхом самонадеянности. Быть может, ему уже подыскали невесту из хорошей семьи, которая не станет возражать против того, что муж будет разъезжать по свету, изучая древние развалины. Быть может, Сухайл вовсе не прочь выручить брата, когда племени требуется помощь. Возможно, сложившаяся ситуация – не навсегда, и, чтобы вернуться к прежней жизни, ему нужно лишь немного потерпеть. Все это было в равной степени вероятным – и уж точно совсем не моим делом.

Однако кое-что другое было делом моим и только моим. А именно – то, что со дня той, первой встречи во внутреннем дворе резиденции, неизменно хранилось у меня в рукаве, поджидая удобного случая. И если оно хоть немного скрасит «серые годы» Сухайла, на душе у меня станет намного легче.

Вынув из рукава свернутый лист бумаги, я попыталась, приличия ради, хоть немного расправить его.

– Вот. Это вам, – сказала я, и, видя настороженный взгляд Сухайла, добавила: – Нет-нет, ничего неподобающего. Можете вывесить это на главной площади города, и никто слова дурного не скажет.

В самом деле, большинству даже не понять, что это…

Сухайл принял у меня бумагу и развернул ее. Разворачивать пришлось довольно долго: то был лист папиросной бумаги, в расправленном виде довольно большой. Покосившись в сторону Махиры, я заметила, что она смотрит на нас, не скрывая любопытства.

Стоило Сухайлу увидеть, что перед ним, у него задрожали руки.

– Это тот самый камень.

Да, то был Камень с Великого Порога, как его называют в наши дни, хотя тогда сие название, ныне общеизвестное, существовало только в моей голове. Эту каменную плиту с вырезанными на ней письменами я обнаружила, обследуя Великий Мулинский Порог, но о ее научной ценности даже не подозревала. Между тем на ней, как, без сомнения, известно большинству читателей, имеется двуязычная надпись – один и тот же текст, изложенный по-дракониански и на нгару. Первый язык в то время был для нас тайной за семью печатями, но второй вполне поддавался переводу; таким образом, Камень с Великого Порога послужил ключом к шифру, позволившим наконец-то расшифровать драконианские письмена и раскрыть их секреты.

– Некто вернулся к тому самому водопаду, – пояснила я, совершенно забыв, что не говорила Сухайлу, где находится камень, – и снял для меня оттиск. Я хотела, чтоб он достался вам.

Сухайл поднял на меня полный изумления взгляд и пригляделся к бумаге пристальнее.

– Так это – оригинал?! Изабе… э-э… умм Якуб, – поправился он, – будь о нем где-либо напечатано, я бы услышал, даже сейчас. Сколько же он пролежал у вас?

Щеки мои обдало жаром. Еще немного, и я начала бы ковырять ногой землю, как девчонка, застигнутая за какой-то проказой.

– Совсем недолго.

Сухайл молчал, не сводя с меня взгляда.

– Ну, хорошо: чуть больше года.

Сухайл издал невнятный звук – то ли отрывисто хохотнул, то ли взревел от ужаса.

– Во имя всего свя… уж вам-то следовало бы понимать! Держать в тайне нечто настолько важное для…

– Я все же не полная дура, – с сарказмом сказала я, прекрасно понимая, что все-таки выставила себя дурой, по крайней мере, отчасти. – Копий – несколько, и в моем завещании сказано, что в случае моей смерти они должны быть переданы научному сообществу. Я ни за что не позволила бы столь важным данным пропасть! Но…

Щеки пылали огнем. Отведя глаза в сторону, я встретилась взглядом с Махирой, что мне отнюдь не помогло: сестра Сухайла взирала на нас с неприкрытым любопытством.

– Понимаете, всю важность этой находки я осознала только благодаря вам. Без вас мне и в голову не пришло бы просить кого-либо вернуться туда и снять оттиск. И перевести его я не могу: я и современными языками владею из рук вон плохо. Да, среди моих знакомых есть ученые, работающие над проблемой драконианского, но никому из них не сравниться с вами в целеустремленности, и к этой находке никто из них не имеет ни малейшего отношения. Вот я и подумала, что будет справедливо, если первым этот текст получите вы.

Сухайл выслушал мои объяснения, не проронив ни слова. В конце концов я сумела заставить себя взглянуть на него, и от увиденного у меня захватило дух. Да, он вправду переживал «серые годы», и я только что влила в них целую реку красок! Он снова был полон жизни – таким я его не видела с самого дня расставания в Пхетайонге.