Формула Бога. Эволюция религии, культуры и этики в эпоху технологической сингулярности и бессмертия - Александр Плющенко

Ученые, изучающие моральную философию, при принятии моральных решений все чаще делают упор на имплицитный, интуитивный, эмоциональный аспекты.

Один из идеологов «социального интуитивизма» Джонатан Хайдт считает, что моральное решение в основном интуитивно и что следующие за ним рассуждения призваны убедить всех остальных и нас самих в осмысленности этого решения. Более того, люди обычно выносят свои суждения о моральных сторонах действия быстрее, чем о неморальных.

Де Вааль сделал смелый вывод о том, что человеческая нравственность старше культурных институтов, древнее законов и проповедей.

Самые ужасные поступки большинство из нас совершает, когда утверждает, что так поступать непозволительно, но в этих конкретных обстоятельствах для меня можно сделать исключение. Мы систематически даем разные оценки себе и другим, ставя себя в привилегированное положение, если дело касается морального порицания.

Различия в оценке себя и других могут отражать разницу в эмоциях, влияющих на анализ действий. Слабости остальных вызывают в нас возмущение, хотя наши собственные ошибки влекут за собой чувство вины, а моральный триумф пробуждает гордость. Эффект самооправдания особенно сильно проявляется у людей в состоянии стресса.

Самопотакание отражает и другой когнитивный факт: себя мы судим по внутренним намерениям, а других – по их действиям.

Роберт Сапольски отметил: «Люди выдают разные моральные суждения об одном и том же эпизоде в зависимости от того, судят ли они себя или других, какая из их социальных ролей выходит на первый план, какие речевые формулировки используются, насколько психологически далеко намерение отстоит от результата; здесь также имеют значение уровень гормонов стресса, чувство голода и даже зловоние в помещении».

* * *

Благодаря языку люди стали разделять сообщение и его смысл. По мере того как наши предки совершенствовали отделение одного от другого, использование языка давало все больше преимуществ. Стало возможным передавать эмоции не только текущего момента, но и прошлого и будущего, а также информацию, не связанную с эмоциями. И мы научились обманывать так искусно, что этим невероятно усложнили себе жизнь.

* * *

От лицезрения морально неприемлемого действия, вызывающего отвращение, у человека остается неприятный привкус, причем в прямом и переносном смысле. В основе физиологического отвращения лежит необходимость защитить себя от патогенов. Смешение физиологического и нравственного отвращения тоже основано на ощущении угрозы. Эта смычка телесного и морального отвращения будет самой крепкой, когда моральное бьет в его базовые точки.

По мнению Пола Розина, «отвращение служит клеймом для всего этнического или внегруппового».

Чистота, устроенность и аккуратность в буквальном смысле способствуют выходу из абстрактного когнитивного и аффективного стресса.

Когда речь заходит о человеческих поступках, люди всегда переплетают моральную и телесную чистоту. Феномен перевоплощения чистоты телесной в нравственную даже получил название «эффекта леди Макбет» или «синдрома Понтия Пилата».

Многие из наших просоциальных действий при более тщательном анализе могут оказаться актами подсознательного искупления, попытками загладить вину за свои аморальные действия. Наш мозг легко смешивает внутренние физиологические ощущения с когнитивной информацией, поэтому, например, голодные люди часто бывают злыми.

* * *

Слова используются в переносных смыслах, метафорически означая вес, твердость, расстояние, температуру, но мозг все равно ошибочно обрабатывает информацию теми же нейронными схемами, что и реальные физические свойства объектов.

Роберт Сапольски отмечает: «Следование религиозным предписаниям снижает беспокойство, и это совершенно логично, если вспомнить, что тревога связана с отсутствием контроля, предсказуемости и социальной поддержки, а также с невозможностью выразить чувства. Религия предлагает определенное объяснение порядку вещей, придает смысл и целенаправленность происходящему, выдвигает присутствие некой сущности, для которой мы значимы и которая благоволит к нам, внимает людским мольбам и выборочно отвечает просьбам таких же, как мы».

Повторение заученных молитв активирует дофаминовую систему, а вера в возможность чудесного исцеления глушит возбуждение коры головного мозга, не пропуская сомнения.

Хотя жестокие боги ожесточают и верующих в них людей, поэтому религия часто становилась катализатором насилия.

По словам Роберта Сапольски, «собственно религиозность не разжигает межгрупповое насилие; только в окружении единоверцев сужаются рамки самоидентификации, крепнут приверженность группе и обязательства по отношению к ней, любовь и ненависть становятся общими».

Люди – это единственный вид живых существ, которые возводят примирение в ранг специального процесса, связанного с целым рядом концепций и категорий: истина, извинение, прощение, примирение, помилование, забывание. Прощение – один из страннейших человеческих феноменов, являющийся важным религиозным императивом. Но если вы кого-то прощаете, это вовсе не означает, что вы забудете поступок обидчика.

Прощение больше важно для самого прощающего, потому что ненависть и злость выматывают, а прощение или хотя бы безразличие – освобождает. По результатам многих исследований процесс прощения обидчиков улучшает здоровье обиженных людей: повышаются общие показатели здоровья, улучшается работа сердечно-сосудистой системы, снижается уровень депрессии и беспокойства. По этим причинам полезны для здоровья и обряды исповедания и отпущения грехов.

* * *

У многих людей наблюдается феномен иррационального оптимизма. В этом случае человек вполне адекватно оценивает риск некоторого поступка, но когда дело касается вероятности пострадать самому, появляется неоправданная легкомысленность.

В течение дня человек впускает в свое сознание примерно 60 000 мыслей!

Паскаль Буайе писал: «Человеку действительно нужно больше, чем другим видам, – это два типа благ, без которых его существование немыслимо: информация об окружающем мире и сотрудничество с сородичами».

Он также отмечал, что обитание в когнитивной нише и обеспечение большинства составляющих этой информационной среды другими людьми формирует определенное поведение и способности:

– гипертрофированный социальный интеллект;

– любовь к сплетням;

– адаптация к социальному обмену;

– оценка доверия;

– стремление к объединению.

Отвлеченная когнитивная деятельность играет принципиальную роль в познании как таковом, поскольку мы сильно зависим от информации, поставляемой другими, и сотрудничества с окружающими. Для объективной оценки поступающей от других информации необходимо сконструировать абстрактную мысленную модель. Такие отвлеченные умозаключения мы можем делать не только относительно окружающих людей, но и вымышленных персонажей.