Рождение зверя - Камли Брайт

Невероятно: искусственно созданные образы, не выдержав многократной демонстрации, таяли буквально «на глазах». Те, что с трудом различались за ними, казались неясными, точно размытыми, но главное — они существовали… С непередаваемым волнением следил Ральф за постепенно воскресавшими воспоминаниями — легкая дымка вторичных наслоений больше не мешала видеть настоящего. Еще, еще немного…

Он добивался их окончательного исчезновения и, только когда «поверхность» снова сделалась идеально «ровной и гладкой», осторожно покинул чужое сознание.

Открывшееся в нем Ральфа почти не удивило: чего еще было ожидать от существ (назвать их людьми как-то не поворачивался язык), напрочь лишенных нормальных человеческих качеств — чести, совести, сострадания.

Правда, одно дело было слышать об опытах, которые проводились в подвалах Темного Братства, и совсем другое — увидеть это, что называется, своими глазами…

Щелчком пальцев Ральф заставил молодого человека вернуться. Тот открыл глаза, с удивлением посмотрел на костер, на сидевшего рядом Ральфа.

«Ах да…»

— С пробуждением. — В голосе чужестранца была какая-то напряженность. От нехорошего предчувствия у С'тэна заныло в груди.

Гипнозом владели многие из братьев Круга: не раз видевший их в действии, С'тэн с самого начала прекрасно осознавал, что собирается делать Ральф. Чего-то в этом роде молодой человек и ожидал, когда обратился к нему за помощью, однако, сколько времени прошло с того момента, как перед глазами усыпляюще замигал крохотный огонек, сказать было трудно: снаружи все так же хлестал дождь и завывал ветер, а здесь, в шалаше, по-прежнему горел небольшой, но уютный костер.

«Почему он молчит? Не получилось? Или…»

— Ты в этом селении родился…

* * *

Старинное, все в мелкую крапинку, с рыжими разводами по краям, зеркало вблизи выглядело мутным. Однако стоило отступить на несколько шагов, и, словно по волшебству, изображение прояснилось.

«Немного полновата… глаза усталые… лицо… поблекло… Хотя для тридцати семи, в общем-то, еще ничего…»

— Мам! — Вбежавшая в спальню пятнадцатилетняя девушка хотела что-то сказать, но тут же завертелась перед зеркалом, поворачиваясь то одним, то другим боком; затем быстро глянула на мать — снова на себя, и маленький, слегка вздернутый носик на круглом, с нежными, по-детски пухлыми щеками, личике поднялся еще на дюйм кверху. Амалия спрятала улыбку…

Дочь была ее выше и стройнее, но все же очень походила на мать: с такими же темными, слегка выпуклыми глазами, с темными волнистыми волосами.

— Мама, можно, я завтра возьму Лору?

— Бери, только… — Амалия строго подняла указательный палец.

— Я буду обращаться с ней ласково. — Девушка подставила щеку для поцелуя. — Спокойной ночи…

После ухода дочери Амалия хотела было продолжить свой критический осмотр, но вдруг отвернулась от зеркала и направилась к окну.

«Господи, что за глупость… Да и какая разница, появились у меня или не появились новые морщины…» — думала она, глядя на шевелившиеся от ветра могучие ветки.

Каштаны давно отцвели: вместо белых осыпавшихся «фонтанчиков» теперь зрели зеленые колючие ежики-орехи.

«Сколько же времени прошло… месяца четыре? Ну, не смешно ли: он, конечно, давно забыл… всего лишь небольшое приключение… Господи, и не отвлечься никак… А что, если…»

Когда-то у нее это получалось: зацепляешься за какую-нибудь деталь и потихоньку восстанавливаешь в памяти лицо человека. Сосредоточившись, Амалия попыталась вспомнить хоть что-нибудь… Нет… И все-таки странно: общаться несколько часов подряд с человеком и не запомнить ничего…

«Попробую еще раз…»

Итак, они медленно шли по аллее… остановились. Наверное, впервые за весь этот вечер он замолчал — Амалия подняла голову — и перестал улыбаться. Правда, чересчур короткая верхняя губа словно только и ждала, чтобы снова прыгнуть вверх…

Действительно ли помогла эта случайно всплывшая в памяти деталь, но на какой-то миг лицо, забытое, как считала Амалия, уже безвозвратно, появилось перед ее внутренним взором, и этого оказалось достаточно…

— Ты в этом селении родился, — снова произнес Ральф.

Повторять было излишне: С'тэн расслышал с первого раза. И расслышал, и понял — но охватившее его сразу вслед за этими словами оцепенение не позволило ответить. А затем, одни — совершенно отчетливые, другие — едва различимые, начали наплывать воспоминания…

Вот он, совсем еще маленький, прячется от матери…

— Где же наш Тэн, — приговаривает она и уже в который раз проходит совсем рядом, делая вид, что не замечает затаившегося в кустах, почти переставшего дышать сына.

Чтобы не засмеяться, ребенок изо всех сил зажимает ручонками рот, но неожиданно понимает, что мать его обманывает, и радость сразу же сменяется горькими слезами…

А вот он, уже слегка повзрослевший, наблюдает за тем, как большой рыжий пес Джек, положив морду на передние лапы, тоскливым взглядом провожает смешно ковыляющих по двору цыплят, и внезапно вслед за собакой мальчик начинает ощущать страшный голод…

— Угадай, в какой руке?

Но Тэну вовсе не нужно гадать: он знает точно, что крохотного лорсенка, которого вырезал из дерева отец, сестренка зажала в правой. Она об этом думает, и Тэн ее слышит…

— Они узнали о твоих способностях к телепатии, — как бы откуда-то издалека прорвался голос чужестранца.

Этот мерзкий гортанный акцент! С'тэну захотелось зажать уши, но у него не было сил пошевелиться.

— …и, отлично зная, что в поселке пропадают люди, тебя выкрали. Тебя даже никто не стал искать… Потом, уже у себя, внушили другие воспоминания. Проделано все было мастерски — я с трудом заметил подмену, — но, видимо, полной гарантии, что ты никогда не сможешь вспомнить свою настоящую жизнь, никто дать не мог, потому-то тебе на всякий случай и запретили приближаться к поселку…

Если его выкрали — значит, нуждались в нем больше, чем он в них…

Привыкшему к мысли, что его когда-то из жалости подобрали в лесу, С'тэну всегда казалось, что его жизнь в глазах старших не стоит и ломаной стрелы, что за малейшую ошибку с ним в любой момент расправятся со всей жестокостью. Подумать, хоть на минуту, будто он сам или его способности представляют для Великого Магистра хоть какую-то ценность… нет, сколько С'тэн себя помнил, такого ему даже в голову не приходило…

А между тем, им действительно дорожили: сейчас, когда чужестранец раскрыл ему глаза, С'тэн, вспоминая то один, то другой эпизод своей жизни, вдруг начинал понимать истинный смысл происходившего тогда… Его боялись потерять…

— И как ценный материал для опытов в том числе, — холодно заметил чужестранец.