Прости меня, Молли - Линн Грэхем

«Снова вместе»… Как все-таки мужчины умеют уходить от реальности! Дверь за Вито закрылась, и Молли в тот же миг бросилась к зеркалу. Любовница, содержанка. Не важно, что она любит его; не важно, что она желает его так же, как и он ее. В их отношениях единственная форма близости — секс, единственная причина — деньги; о равенстве, заботе, защите не может быть и речи.

Дверь вдруг распахнулась, в проеме опять возник Вито.

— Забыл тебе сказать: мне нравится, как ты выглядишь.

Застигнутая врасплох его неожиданным возвращением, Молли шире раскрыла и без того огромные глаза.

— Что-о?

— Если ты вздумаешь перекрасить волосы или будешь морить себя голодом до полного истощения, ты сведешь меня с ума! Я прошу тебя не меняться: ей Богу, четыре года назад это был крайне неудачный опыт!

— В самом деле? — прошептала Молли, сраженная его признанием.

— Тогда я ничего не говорил, чтобы не обижать тебя.

Интересно знать, почему он не подумал о ее чувствах сейчас?

— Я уже шел к машине, и вдруг мне пришло в голову, что ты можешь опять приняться за эксперименты над собой, — с гримасой притворного ужаса закончил Вито.

Он давно ушел, а Молли все сидела и смотрела на дверь. «Крайне неудачный опыт»… Убийственная ирония, а ведь она тогда так отчаянно старалась усовершенствовать свою внешность. Неужели сейчас она действительно больше нравится Вито? Да как же это? Длинные прямые волосы, минимум косметики, внушительные бедра и грудь и, прямо скажем, не самая модная одежда… И тем не менее именно в таком виде она отвечает вкусам капризного и разборчивого Вито? Не знаешь, что и подумать.

Все женщины его круга — по крайней мере те, кого видела Молли, — были настоящими произведениями искусства. Среди них Молли чувствовала себя гадким утенком и только старалась не втягивать голову в плечи от стыда, если ей рассказывали о новых чудо-диетах и комплексах упражнений. А Пандора как-то раз деликатно посоветовала ей операцию для уменьшения размера груди.

Так вот оно что, оказывается: сейчас она куда больше похожа на ту девушку, которую Вито встретил в жаркий летний день четыре с половиной года назад. Молли грустно склонила голову. Только теперь она поняла, что, обручившись с Вито, она из лучших побуждений начала яростно искоренять в себе все то, что влекло его к ней…

Темплбрук в графстве Суррей, величественный дворец восемнадцатого века, уже три столетия был родовым гнездом династии Бруков. Его унаследовала от своего отца мать Вито, Оливия, в девичестве Брук. Самой ей ни за что не удалось бы сохранить огромный особняк, окруженный буйно разросшимся парком, но она сделала наивыгоднейшую партию. Ее примеру последовала и младшая сестра, Мэриел. Через два года после Оливии она также родила ребенка. Девочку назвали Пандорой…

Молли приехала в Темплбрук с большим опозданием и, желая хоть отчасти исправиться, торопливо вылезла из своей легковушки и побежала к багажнику за чемоданами.

Огден с явным облегчением при виде ее поспешил на помощь.

— Нет, мадам, не беспокойтесь, — мягко убеждал он, — найдется кому позаботиться о вашем багаже.

Молли нехотя поднялась по ступенькам и вошла в огромный дом. Она хорошо помнила, что именно присутствие Пандоры отравило ей прошлый приезд в Темплбрук. Пандора изображала — и довольно удачно — великосветскую даму, аристократку голубых кровей, и куда было до нее двадцатилетней машинисточке, воспитанной в сельском приходе и обученной разве что печь пирожки и хлопотать по хозяйству.

Вито уже шел ей навстречу через громадный зал; она заметила раздражение в его золотом взгляде.

— Где тебя носило весь день? Ты уехала из дому задолго до Огдена, а он уже давно здесь!

— Я ездила к себе, собирала вещи, — виновато призналась Молли.

— Наши гости начнут прибывать через сорок минут.

«Наши гости»… Ясное дело, он случайно оговорился… Не доверять ему, все время быть начеку — так она решила, раз уж жизнь снова свела ее с этим человеком.

— Я переоденусь за одну минуту… особенно если ты и вправду считаешь, что истинная красота не нуждается в дополнительных украшениях. — Молли позволила себе тонкий намек.

— Сюда прислали из Лондона несколько нарядов на выбор, — сухо ответил Вито. — Тебе незачем было заезжать домой. Огден уже распорядился, все вещи из твоей квартиры тебе доставят. Не беспокойся, ничего не забудут.

Молли почувствовала себя оскорбленной. Она предупредила хозяйку о скором выезде, уложила всю свою одежду и собрала в большую коробку остальные пожитки. Ни за что не поверила бы, что ей удастся управиться со всеми делами за несколько часов. По правде говоря, она занялась этим, чтобы вернуть себе ощущение независимости. А Вито тут же убедительно доказал ей, что она заблуждается. Она себе больше не хозяйка, он — ее хозяин.

— Я теперь всегда буду рядом с тобой, когда ты захочешь. Неужели мне нельзя хотя бы попрощаться с той жизнью, которую я вела и принуждена оставить? — резко спросила она.

Не успела она ступить на лестницу, как Вито заботливо подхватил ее под локоть.

— Как ты себя чувствуешь?

Странно, он что, не заметил ее гневного выпада? Молли сжала губы. — Спасибо, прекрасно.

— Если тебе нехорошо — пусть даже чуть-чуть, — вовсе не обязательно появляться на людях, лучше отдохни.

— Со мной все в порядке.

Напряжение все не отпускало Вито.

— Dio… Я не знал, где ты… Я так беспокоился! Может, он думал, что она сбежала? Отделалась от него одной ночью? Но все его права на нее кончаются за дверью спальни! В договоре между ними не было упомянуто, что он станет следить за каждым ее шагом.

— Похоже, тебе не до прогулок на природе, — мрачно констатировал Вито. — Ты уже вымоталась, у тебя очень усталый вид.

— Это что, слежка? — ощетинилась Молли. — Ну да, я вышла из дому, не предупредив, куда иду. Я поехала поездом, а не воспользовалась одним из твоих автомобилей…

— Это не слежка, Молли, — мягко перебил ее Вито. — Просто нужно уважать других людей, а ты почему-то ведешь себя как строптивый ребенок.

Уязвленная, Молли послала ему негодующий взгляд и устремилась к лестнице. Но по ступенькам она поднималась все медленнее и медленнее…

Одолевая бесконечную лестницу, Молли не могла оторвать глаз от большого портрета на верхней площадке. На нем были изображены сестры, Оливия и Мэриел, на своем первом балу — обе высокие, белокурые, безукоризненно прекрасные. Не каждый разглядел бы за эффектной южной красотой Вито сходство с холодным совершенством его матери, но, всмотревшись, можно было увидеть тот же породистый нос, классический очерк губ и высокие скулы.

Напротив висел такой же огромный портрет отца Вито, Риккардо Кристобальди. Темноволосый, невыразимо привлекательный, он был настоящим светским львом. Художнику удалось передать грубую чувственность его черт. В течение всех этих лет Молли безуспешно пыталась вспомнить их лица, представить этих людей рядом с Вито и Пандорой, но в памяти почему-то всплывали обрывки разговоров: