Прости меня, Молли - Линн Грэхем

Сильными руками она вернула его к себе, испытывая при этом не только жажду слияния, но и какое-то новое ощущение свободы.

— Значит, да? — прохрипел Вито.

— Да… да… да, — лепетала Молли, истово прижимаясь губами к его упоительно-греховному рту. Она ничего уже не осознавала, кроме охватившего ее желания.

Их сердца бешено бились вместе, как одно большое сердце, они неслись вперед, вверх, к новому, еще более могучему наслаждению, и на самой вершине счастья, словно ураган солнечного света, пришло освобождение.

Долго после того Молли не видела, не слышала, думала ни о Чем. Но краем сознания она еще успела отметить, что Вито соскользнул с нее, последний раз нежно прижавшись обессиленными губами к ее губам. Он не разомкнул объятий, он взял ее с собой. А когда она наконец, смогла шевельнуть губами, почти беззвучно произнеся его имя, и не получила никакого ответа, только тогда она поняла, что Вито заснул, заснул, как маленький мальчик, внезапно.

Да, у мужчин так бывает, она читала. Он просто устал. Молли лежала рядом с ним и улыбалась от счастья, что Вито, оказывается, может быть таким же беззащитным и доверчивым, как обычные люди. Да, он обратил в ничто все ее возражения раньше, чем она смогла понять, что происходит. Он обрушил на нее все свое искусство обольщения, но теперь это было уже не важно после того выражения ужаса в его глазах, которого она никогда не забудет.

Молли все еще не могла опомниться. Оказывается, она имеет власть над ним, а раньше она и не подозревала о своем могуществе. Весь его жар, вся его страсть принадлежали ей одной… наконец-то. Для Молли все равно было совершенно непонятно, почему он так бешено желал, ее, но зато теперь она точно знала: он не кривил душой, говоря, что месть тут ни при чем.

Молли жалобно захныкала, потому что ее, сонную, пытались усадить на кровати. Потом ей на голову набросили какую-то одежду, и она открыла глаза, ничего, впрочем, не увидев.

— Что такое, черт возьми…

На краю кровати сидел Вито. Он аккуратно всовывал ее безвольные руки в рукава ночной рубашки, как будто одевал мягкую, тряпичную куклу. Молли пришлось признать, что она действительно похожа сейчас на куклу, настолько близость к Вито лишила ее сил и воли. В отличие от нее он уже был полностью одет для выхода, и снова его улыбка свела ее с ума.

В дверь постучали. Вито вскочил и вышел. Боже, как он хорош, как он изумительно двигается… В полном отчаянии Молли закрыла глаза, но все равно видела его ослепительную улыбку, подрагивающие от нескрываемого удовлетворения уголки рта, потом припомнила свою постыдную слабость, на всю ночь приковавшую ее к Вито, и содрогнулась от презрения к себе.

— Завтрак, — возвестил Вито, ставя ей на колени обильно заполненный едой поднос.

Как только Молли ощутила запах жареного хлеба, в животе у нее заурчало. Она едва глянула на поджаристую, хрустящую корочку, и вдруг ей сделалось совсем нехорошо. Она скорчилась, чуть не уронив с колен поднос.

— Убери! — крикнула она, сдерживаясь из последних сил, и в ужасе зажала рот ладонью.

Вито среагировал молниеносно, отставил поднос, помог ей подняться, и Молли побежала в ванную. В течение следующих крайне неприятных минут она смутно понимала, что Вито по-прежнему находится рядом с ней. Ей было ужасно неловко, она не хотела, чтобы он видел её такой, но не в силах была попросить его уйти.

Рвота прекратилась на удивление скоро, но Молли чувствовала сильную слабость. Вито на руках отнес ее в постель, положил ей на лоб смоченное в холодной воде полотенце.

— Наверное, я отравилась, — пожаловалась ему Молли. — Чувствую себя препаршиво.

— Madre di Dio… — словно бы про себя пробормотал Вито.

Молли сняла со лба полотенце, чтобы видеть его. Он стоял у окна спиной к ней, но она заметила, как напряжены его широкие плечи. Беспокойная рука взъерошила идеально причесанные черные волосы… Вито явно волновался, что для него отнюдь не было в порядке вещей.

— Я уже вчера заболевала. Меня ведь обычно не тошнит от голода, надо было раньше догадаться, что я нездорова. Теперь и ты от меня заразишься… — вздохнула она, а мысленно добавила: «И поделом тебе».

— Не думаю. — Низкий, протяжный голос Вито звучал уже спокойнее. — Не думаю, чтобы я мог заразиться от тебя такой болезнью.

Он отошел к изножию кровати и посмотрел на Молли сквозь густые ресницы.

— Тебе бы полежать сегодня.

— Вот еще! — Молли порывисто поднялась. — Мне есть чем заняться.

— Ты теперь на отдыхе.

— Я теперь на содержании.

Смуглые щеки Вито чуть порозовели, карие глаза метнули на Молли упреждающий взгляд.

— Мы с тобой живем вместе, вот и все. Нет ни какой необходимости постоянно подчеркивать, как именно мы к этому пришли.

Молли остановилась посреди комнаты в совершенном замешательстве. Неужели этот самый мужчина так доходчиво объяснял ей вчера, что их сожительство — только деловое соглашение?

— Часа через два я тебе позвоню, узнаю, как ты, — продолжал между тем Вито. — Я собираюсь в Темплбрук, сегодня вечером устраиваю там обед, и мне очень хотелось бы, чтобы ты тоже была.

Ну вот, теперь все понятно: он раздражен ее недомоганием, боится, что она не в состоянии будет сыграть отведенную ей роль. Именно это его и тревожит. Он пытается держаться в рамках приличий, воспитание не позволяет ему полностью выплеснуть на Молли раздражение: это недостойно джентльмена. Молли склонила голову, чувствуя, как в горле растет, мешая дыханию, твердый комок.

Конечно, она нужна Вито только в постели, для удовлетворения его сексуальных потребностей. А если она, не дай Бог, заболеет, то и на это не будет годиться! Он тем более должен счесть непростительным ее состояние, что нынче же утром собирался нанести визит Найджелу, поработать добрым волшебником.

— Я уверена, что к вечеру уже буду в порядке, — смиренно произнесла Молли, глубоко вздохнув, и, не удержавшись, добавила: — Пожалуйста, не будь слишком суров с Найджелом.

Вито иронически приподнял бровь.

— А что, по-твоему, я собираюсь с ним сделать?

— Он тебя боится.

— Небольшая порка ему не повредит. Если в Найджеле есть здоровая основа, я это выявлю, — заверил ее Вито, очевидно полагая что успокаивает Молли. — Разберусь, не волнуйся.

Молли с трудом скрыла дрожь. Трудно было представить себе двух более разных людей, чем Вито и ее брат Найджел, хотя Вито всего на три года старше. В свои двадцать восемь брат был совершенно лишен веры в себя — несомненная заслуга преподобного отчима, воспитывавшего пасынка при помощи постоянных насмешек, презрения и унижения. Куда ему до сильного и уверенного в себе Вито!

Молли сжала руки.

— А что ты расскажешь Найджелу про нас?

— Скажу, что мы снова вместе, а что еще? — уже на ходу отозвался Вито, словно не понимая, о чем тут можно говорить.