Библиотекарь, или Как украсть президентское кресло - Ларри Бейнхарт

Он убрал развалины Всемирного торгового центра за три дня. За три дня. Если я стану президентом и террористы нападут на нас, я буду с вами. Я не сбегу. Если случится несчастье, катастрофа — я останусь с вами, чтобы видеть всё происходящее своими глазами, я буду представлять интересы всех и каждого. Я буду с вами, как тогда во Вьетнаме, и в одной руке у меня будут бинты для перевязки раненых, а в другой — винтовка, я буду с вами, чтобы показать: настоящий американец не бежит.

Повисла мёртвая тишина. Вдруг люди вокруг меня одновременно засвистели, затопали, захлопали, я видел их перекошенные лица, они напоминали стервятников, пожирающих трупы. Как эта стерва смела? Женщина должна знать своё место! Её место на кухне! Я почувствовал, что Ниоб приняла все слова на свой счёт. Другие женщины разделились, кто-то отнёсся ко всему так же, как Ниоб, кто-то по-другому — но Ниоб приняла всё это необычайно близко к сердцу. Со стороны казалось, что слова окружающих бьют её словно дубинки — в поисках защиты она обернулась к Джеку — пусть критикует Мёрфи, если хочет, но пусть скажет, что женщин нельзя избивать, пусть скажет, что их нельзя пытаться проучить насилием. Он ничего не сказал. Тогда Ниоб развернулась и, не привлекая лишнего внимания, вышла из комнаты.

Я вышел следом.

Первым опомнился старик. Он поманил пальцем МакКлинана, хлопнул по плечу Моргана, кивнул Кардиналу и повёл всех в свой кабинет. Со стороны казалось, что Стоуи помолодел лет на двадцать. Конечно же, и у него в офисе стоял телевизор. Стоуи моментально связался со штабом, и каждую минуту ему стали докладывать о настроении группы зрителей в студии.

Президент потерял четыре процента.

Скотт овладел собой. Второй вопрос касался экономики. «Это очень хороший вопрос, Венди, но прежде чем я отвечу на него, мне бы хотелось ответить на клевету госпожи Мёрфи, а в том, что это настоящая клевета, у меня нет ни малейшего сомнения. Я вступил в Национальную гвардию, думая, что это обычное военное подразделение и нас тоже пошлют во Вьетнам. Когда же я уже оказался там, я просто отслужил шесть лет. Я ходил строем, я учился стрелять, я был готов к службе во Вьетнаме. Но я не генерал Уэстморленд, и я не мог послать сам себя на войну, но я был готов, и если бы меня послали, я бы исполнил свой долг».

Он пытался отмыться. Сохранить хорошую мину, быть твердым, когда на него давят. Да, именно такого и ждут зрители. Стукните его хорошенько, а мы посмотрим, что он вам скажет в ответ.

Теперь была очередь Энн Линн Мёрфи. «Мой оппонент не ответил на ваш вопрос, я тоже не буду на него отвечать». Так она подчеркнула характерную особенность подобных телешоу: кандидаты не отвечают на поставленные вопросы, а произносят заранее заготовленные речи, но сама Энн держалась так раскованно и так умело отвечала именно на заданные вопросы, что даже модератор улыбнулся в ответ на эту её реплику. Понравились её слова и нескольким прожжённым журналистам, сидящим в зале. «А знаете ли вы, что господин президент очень редко появлялся на своей службе? Есть данные, что за последний год он был там всего два раза».

Скотт недовольно фыркнул. Конечно же, все об этом знали, но никто об этом не говорил, потому что об этом было не принято говорить. Не говорили, потому что все знали, что служба в гвардии — это не служба, это способ избежать Вьетнама, да, избежать не напрямую, да, избежать с хитростью, но избежать. Но она объявила его трусом, связав это с его действиями как президента, и вся его хитрость вдруг обернулась другой стороной. Всё произошедшее предстало в своём первоначальном смысле, теперь это станет заглавной новостью во всех выпусках, и каждый журналистишко скажет всё, что он думает и выставит это в выгодном ему свете.

Скотт поглядел на часы, Господи, когда же уже кончится её время? Этот жест зафиксировала камера — рейтинг Скотта упал ещё на один процент. Он не может дождаться конца её речи? Ну и президент…

— К примеру, 7 августа, когда президент Скотт должен был находиться в распоряжении своей части, он был на вечеринке у своего приятеля, которую тот устроил в родительском доме. Там он здорово напился и решил, что его подруга заигрывает с другим. Разразилась ссора, они стали громко кричать друг на друга, а потом Скотт ударил её.

— Как видите, этому молодому человеку не хватило смелости отправиться во Вьетнам, но хватило смелости ударить женщину.

После этих слов проценты рейтинга Скотта посыпались вниз как сливы, когда их стрясают на землю. Они изменялись так стремительно, что их и различить-то уже было невозможно, получался просто какой-то график.

Сначала Скотт побелел. Потом покраснел. Потом снова побелел. Но на этот раз он знал, что отвечать. На банкете по случаю своей первой победы, когда он буквально зубами выгрыз победу у своего противника, он поделился с женой радостью о том, что демократы не раскопали эту историю про девушку. На этот раз на всякий случай Скотта подготовили к тому, как ему надо ответить на этот вопрос, и Скотт даже отрепетировал его заранее.

— Чёрт… чёрт, ну да, было. Но вы же не станете верить этим полусумасшедшим инсинуациям? Кстати, сказанное госпожой Мёрфи свидетельствует о том, что сказать ей больше нечего. Действительно, когда я был очень молод, то здорово напился и ударил девушку. Как это вышло, я и сам не могу объяснить. Это случилось тридцать лет назад. И тридцать лет назад я сам сказал себе: это не должно повториться. Я спрашивал себя, и сам не мог понять, как такое могло случиться. Мне очень повезло, мне помогли, мне помогла моя вера в Господа, и, вы можете хоть всё моё грязное бельё переворошить, миссис Мёрфи, но с тех пор ничего подобного не было!

Позже почти все братья по перу и бумаге признали, что это выступление можно было сравнить только со знаменитым выступлением Ричарда Никсона 23 сентября 1952 года.[10]И как только он признал, что это было, цифры замедлили свой бег, потом число было более-менее постоянным, а потом, когда Скотт так ясно сказал, что сожалеет о произошедшем и что он так рад, что это помогло ему прийти к Христу, цифры поскакали вверх — Скотт опережал Мёрфи на девять пунктов.

Но подобное лидерство длилось недолго, цифры снова поползли вниз, но уже не с такой огромной скоростью, разрыв сократился до трёх-четырех пунктов, но Скотт по-прежнему был впереди.

Стоуи выдохнул. Прекрасно, прекрасно. Всё идёт просто прекрасно. Они по-прежнему впереди. Мужчины, бывшие в кабинете, вздохнули с облегчением.

Шоу кончилось, камера показывала, как кандидаты уходят за сцену.

Стоуи висел на телефоне — сверял цифры и думал, что ещё предпринять, чтобы увеличить разрыв.

Как и положено в реалити-шоу, камеры последовали за Скоттом и Мёрфи даже в закулисье.

Было видно, что президент Скотт был очень зол. Приблизившись к операторам, он кивнул и стал снимать микрофон. Скотт делал всё молча, должно быть, в этот момент он вспоминал одного из кандидатов в вице-президенты, который забыл о микрофоне и произнёс что-то малопристойное. И Газ, хоть и был зол до необычайности, попадаться в эту ловушку не собирался.