Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

причинить вред кому-нибудь из Группы. Если это произойдет, остановите его, но постарайтесь причинить ему как можно меньше вреда и расскажите мне об этом. Понял?

– Я понял тебя, Дикар.

– Тогда позови Джимлейна, и принимайтесь за дело.

– Да, Дикар.

Биллтомас исчез в лесу, и с того места, где он перестал быть виден, послышалась трель жаворонка; трель повторилась трижды, и издалека донеслись три такие же трели. Дикар понял, что Биллтомас вызвал Джимлейна, и отныне не будет ни одного мгновения, чтобы Томболл находился вне поля зрения младших. Но лоб Дикара по-прежнему был изборожден морщинами, и на сердце тяжело. Он извлек их стены стрелу Биллтомаса, подобрал с пола обломки стрелы Томболла и пошел в лес, чтобы спрятать их.

* * *

Странно, подумал он. Он говорил с Биллтомасом не задумываясь, как будто заранее знал, что ему нужно сказать. Как будто кто-то другой говорил его голосом, кто-то гораздо мудрее его.

Странно также то, что он знал: он говорил совершенно правильно, именно это нужно было сказать. Он знал так же хорошо, как знал, что его зовут Дикар: то, что он говорит и делает, лучше всего для Группы.

И для Томболла тоже. После случившегося Томболл будет сторониться Группы, боясь того, что может сделать Дикар, если он вернется. Младшие будут следить за ним, но Томболл об этом не узнает. Он будет считать, что он один на Горе; он узнает, что значит быть одному, как узнал Дикар, узнает, что значит жить вдали от Группы и не иметь своего места в жизни.

Немного погодя Дикар через Джимлейна и Биллтомаса пошлет ему слово, скажет, что он может не бояться вернуться, а когда он вернется, будет готов занять свое место в Группе и больше не будет причинять Дикару и Группе неприятности.

Дикар надеялся, что так произойдет.

Счастливые и довольные, Мальчики с криками возвращались с утреннего купания в бассейне, и Девочки тоже возвращались от своего бассейна на другом конце поляны, и все позавтракали за длинным столом в месте для еды.

Когда все поставили на стол, пришла Мэрили и села рядом с Дикаром. Он внимательно посмотрел на нее, но у нее был обычный цвет кожи, и глаза снова ярко сверкали. Она ничего не сказала о том, что произошло утром, и Дикар ничего об этом не сказал: он был рад забыть об этом и позволить ей тоже забыть.

Стивленд первым заметил, что за столом нет Томболла, Джимлейна и Биллтомаса. Дикар громко, чтобы все слышали, ответил ему, что поручил особую работу по другую сторону Горы, и эта работа может занять три или четыре дня; выполнив ее, они все вернутся.

Прежде чем кто-нибудь спросил, что это за работа, Дикар стал объяснять, что сегодня должен делать каждый, хотя обычно он делал это только после того, как все поедят.

А дел было много, потому что пора начинать готовиться к зиме.

Часть Группы Дикар послал на охоту за оленем, мясо которого будет высушено на костре, а из шкуры Девочки сошьют теплую одежду. Несколько человек он отправил собирать ягоды, которые приготовят с сахаром из кленового сока; сахар добыли весной; Еще несколько человек пошли искать мед в дуплах, а еще несколько начали замазывать щели в домах глиной.

Сам он взял четверых старших Мальчиков: Джонстоуна, Дэнхолла, Хэнфилда и Бенгрина – на самый верх Горы, где в прошлом году буря свалила несколько больших деревьев. Их предстояло превратить в дрова, потому что сейчас древесина высохла и не будет давать дым.

Когда они пошли к Дому Мальчиков за топорами, Дэнхолл сказал, что надо прихватить с собой стрелы: вдруг увидят оленя или белок, и Дикар согласился. Колчаны со стрелами повесили на ветки, луки прислонили к стволам и принялись за работу.

Там, где они работали, было полутемно и прохладно, и приятно звучали удары топоров. Вскоре Дикар почти забыл, что произошло вчера вечером и сегодня утром, и день казался неотличим от других дней на Горе. Ему нравилось, что разлетающиеся щепки кажутся ярко-желтыми на фоне темной зелени и почти черной земли, нравилось, что маленький пятна солнечного света пробиваются сквозь листву над головой и пляшут на земле. Ему нравился запах свежеразрубленной древесины, влажной земли и прошлогодней листвы, и сладкий запах ветерка, похожий на дыхание Мэрили.

Замечательно было обонять эти запахи, чувствовать их мягкое прикосновение к рукам и спине, чувствовать, как впивается топор в дерево и оно разделяется под силой удара; и лучше всего ощущать прикосновение потных плеч других, когда они вместе тянут срубленный ствол.

Мэрили и Эннджордан, пара Джонстоуна, принесли ланч лесорубам – вареное кроличье мясо с молодыми листьями одуванчика и ягодами ежевики, такими крупными, как большой палец Дикара. Дикар и Мэрили сидели чуть в стороне от других, ели и запивали еду ледяной водой, принесенной из ближайшего ручья в чашках их бересты.

– Дикар, – сказала Мэрили, – я часто думала об Обрыве. – Она коснулась пальцем маленького голубого цветка, который рос во мхе у ее ноги, но как будто не заметила, что тронула его. – Он идет вокруг всей Горы, и он очень высокий и крутой. Мы были совсем маленькими, Дикар, когда Старшие привели нас сюда. Как же они с нами могли подняться на Обрыв?

– Они не поднимались. – Дикар вспомнил сон, вспомнил картины, которые приходили к нему в форме сна. – Тогда Обрыв не огибал всю Гору. К вершине Обрыва поднималось что-то вроде узкого холма. Его оставили люди, которые добывали камни из Горы. Это они построили дома на поляне и оставили в них койки, топоры и все другие инструменты, которыми мы пользуемся. По этому узкому холму проходила дорога, и Старшие привели нас по этой дороге.

– А что стало с холмом и дорогой?

– Старшие спрятали нас на Горе от ужасных орд, которые пришли с Востока и через континент с Запада и с Юга. (Дикар вспомнил слова, сказанные Голосом во сне.) Но орды пришли и к основанию Горы, и тогда Старшие обрушили узкий холм на них, а вместе с ним и на себя. – Он рассказывал Мэрили, что помог ему вспомнить сон. – Поэтому нет дороги на вершину Горы, и поэтому Старшие спят там внизу под камнями у основания Обрыва.

– Я знаю, что однажды ты спускался туда, Дикар, Но ты не рассказывал мне, как смог спуститься, а потом подняться.

– Я сплел веревку из веток и лиан, Мэрили, длинную, как сам Обрыв. Однажды ночью я привязал эту веревку к дереву, которое растет на