Тень от загородного дома - Валерий Пушной

— Защити меня, Глеб! Возьми под защиту твоей охраны. Ну хотя бы на первое время, пока я не окрепну окончательно.

Эта просьба показалась ему крайней нелепостью, ведь они не были настолько знакомы, чтобы он проявлял о ней подобную заботу. В конце концов, с такой просьбой она имела возможность обратиться к кому угодно из бывшего окружения ее мужа. Наверное, знала многих, и, несомненно, ее многие знали. Совершенно непонятно, почему решила обратиться именно к нему. Но по всему видно: это обдуманное решение. Не зря же позвонила. Впрочем, вдруг рассудил он, перед ним обыкновенная женщина, со всеми ее слабостями и страхами, недостатками и достоинствами. Видимо, страх загонял ее в тупик. Вероятно, просто не могла отыскать выход из создавшегося положения, не находила среди своих знакомых никого, кому бы могла довериться, и боялась неизвестных охранных фирм. Потому блуждала мыслями и хваталась за первую попавшуюся соломинку, вдруг всплывшую перед нею. Этой соломинкой нежданно-негаданно оказался он. Скорее, вот так сделала выбор. Отказать женщине в помощи было бы непорядочно. Однако над ним, как дамоклов меч, висело недоверие Римме после ее отказа описать внешность парня в зеленой рубахе. В этом вопросе Глеб не мог поверить в ее искренность. К тому же ему пришло в голову, что ей было бы логичнее обратиться к Млещенко. С ним у нее явно налажен неплохой контакт при продаже дома. Он пригласил ее на торжество и посещал в больнице. У него, правда, не было своей охраны, но были неплохие связи, и он, определенно, мог бы постараться для нее. Впрочем, черт их разберет. Все покрыто мраком, и этот мрак настораживал Корозова. Однако как-то надо было смягчить свой ответ и он, улыбнувшись, приглушил голос, сказал:

— Я не готов принять решение сразу. Подумаю над твоей просьбой до завтра.

— Так ведь завтра уже почти наступило. Осталось чуть-чуть, — подталкивала она.

— Так ведь еще не наступило. Иди ложись спать и ничего не бойся.

Вздохом Римма высоко подняла грудь, опустила глаза, запахнула полы халата и оторвала спину от стены. По ее лицу он заметил, что она не хотела ждать, но смирилась с предложением, при этом заметив как бы между прочим:

— Увы, Глеб, когда не из чего выбирать, приходится выбирать то, что есть.

Ее замечание удивило его, показалось странным. Подумалось, что она имела в виду не его ответ на ее просьбу о помощи, а свой выбор в его пользу. Между тем ему все-таки не очень верилось, что у нее не осталось выбора. У такой женщины всегда предложения выстраиваются в очередь. Наверно, многие бы захотели оказаться покровителями или взять под свое крыло такую красавицу. Но не он. Нет, не он. А она, как ни странно, не захотела выбрать из тех многих никого. Проводив ее до палаты, он подождал, когда она скроется за дверью. Врач и медсестра в это время безучастно стояли в конце коридора, беседуя между собой в ожидании окончания разговора Глеба с Риммой. От двери палаты Корозов, стараясь тише ступать по плитке пола, чтобы не создавать шум, направился к ним. Подойдя, обратился к врачу:

— Дригорович просила меня забрать ее из больницы. Она опасается нового покушения и не хочет больше здесь находиться. Но она говорит, что вы не отпускаете ее.

Врач посмотрел на медсестру — та понимающе отвернулась и медленно отправилась к своему столу. Глеб и Валентин посмотрели ей в спину, провожая взглядами. Когда она отошла на расстояние, Корозов негромко вымолвил:

— Что вы скажете?

В ответ вместо слов последовало какое-то отсутствующее пожатие плечами, что удивило Глеба. Показалось, что голова Валентина сейчас занята совсем иными мыслями, которые не давали ему покоя, выводили из равновесия и давили на него так сильно, что весь он походил на выжатый лимон. И все это Ганилевскому мешало сосредоточиться. По большому счету Глеб был недалек от истины. Валентина мучили раздумья о разрыве с Софьей. Угнетали воспоминания о том, как и что именно произошло с ним. А точнее, даже не только с ним, а с ними. Из-за Дарьи, которая оказалась злым роком в его судьбе. Все это из-за слабости его характера, который он сам не терпел, но ничего поделать с собой не мог. Помолчав, Валентин все-таки монотонно сказал несколько слов:

— Дригорович не только вам сказала о своих страхах, но и своему лечащему врачу, и мне каждый день твердит о них. У нее какая-то мания, она всего вокруг боится. Но что прикажете делать мне? Подчиниться ее страхам или долечить до конца? Я врач. Я лечу. Впрочем, если вы настаиваете, под вашу ответственность я выпишу ее.

Покладистость врача смутила Глеба. Тот даже не поинтересовался, кто такой Корозов, в каких родственных или иных отношениях находится с Дригорович. Глеб озадачился, не зная, как должен прореагировать на это. Высказал врачу свое мнение:

— Мне показалось, что у нее нервное перенапряжение, возможно, ей следует сменить обстановку.

— У всех у нас нервы, всем нам надо сменить обстановку. Все мы, как в сумасшедшем доме! — вскинул брови Ганилевский, рассеянно посмотрел вокруг, испытывая большую неудовлетворенность происходящим окрест себя.

— Вам рано говорить об этом, молодой человек. Вы еще не съели свой пуд соли! — выразил несогласие Корозов и качнулся вперед на Валентина.

Тот чуть посторонился, словно освобождал место на полу для мнимого падения тела Глеба, спросил:

— Так как, забираете ее под свою ответственность? Если да, то можете приезжать за нею завтра к обеду.

Вздохнув, Глеб хотел сказать, что врач не совсем правильно понял его, он не обещал забрать Римму из больницы, просто высказал ее пожелание и свое мнение. Однако, видя, как безразлично Ганилевский ведет беседу, не стал отвечать на его вопрос. Но задал свой:

— У вас что-то случилось, молодой человек? Мне не нравится ваш внешний вид.

Нескладно, безучастно пожав плечами, Валентин отозвался вялым неэмоциональным голосом:

— Все, что случилось, уже прошло, уже не страшно. Хотелось бы знать, что будет впереди.

— Надо надеяться на хорошее, — произнес Глеб.

А самому пришла мысль, что, видимо, завтра он все-таки пришлет машину за Дригорович. Но куда отвезет ее, решит после разговора с Акламиным. То ли в служебную квартиру, то ли на съемную, обеспечив охраной. Распрощавшись с Ганилевским, Корозов пошел по коридору к выходу. Взгляд Валентина тоскливо провожал его до самой двери.

Проводив мужа взглядом до двери больницы, Ольга молчала, сев удобнее на заднем сиденье автомобиля. Водитель с охранником тоже некоторое время помалкивали. Шум города за стеклами авто заметно затих. Машин на дороге стало мало. Свет в окнах больницы в основном погас. Лишь отдельные окна продолжали пялиться яркими пятнами. Больница засыпала. Водитель слегка потянулся и полуобернулся к Ольге, прервав молчание:

— Глеб, как трехжильный, — проговорил ей. — Пашет, даже когда все спят. Железный камень! Мчит, как курьерский поезд, без остановок!

Чего в этих словах было больше — восхищения или удивления, — Ольга не уловила. Видно было одно: водитель не ждал от нее никакого ответа. Просто выдал свою мысль и отвернулся. Но она все ж выдохнула в ответ: