Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

Подавшись вперед, чтобы лучше рассмотреть происходящее, Ралстон быстро определил того, кто оказался в центре азартного спора, — это был барон Оксфорд. Именно поэтому несложно было определить и предмет заключения пари — женитьба барона, который, казалось, находился в беспрестанном поиске будущей супруги. В течение нескольких месяцев Оксфорд, сидевший по уши в долгах из-за своей любви к азартным играм, публично заявлял членам клуба «Брукс», что собирается жениться, и чем богаче будет невеста, тем лучше.

Несдержанный Оксфорд, который частенько бывал навеселе, казался Ралстону невыносимым. Однако, поскольку сейчас маркизу необходимо было отвлечься, он решился и, выбравшись из своего кресла, подошел к группе.

— Десять гиней на Пруденс Маруорти.

— У нее лошадиное лицо! — эта реплика прозвучала от самого Оксфорда.

— Ее приданое стоит свеч! — раздался чей-то голос. Ралстон был единственным мужчиной, у которого эта шутка не вызвала смех.

— Ставлю двадцать гиней на то, что никто, кроме дочери Бервика, за тебя не пойдет! — Граф Чилтон бросил свою ставку в общую кучу золотых монет. Раздался нестройный гул удивленных голосов: спорщиков поразил не только размер ставки сэра Чилтона, но и сам предмет этого рискованного пари.

— Возможно, она простовата, — со смехом ответил Оксфорд, — но ее отец действительно самый богатый человек в Англии!

Ралстона совершенно не интересовал этот гнусный спор, и он повернулся, собираясь покинуть спорящих, когда, перекрывая общий шум, раздался чей-то громкий голос:

— Я знаю точно! Девица Аллендейл!

Ралстон замер, затем заинтересованно обернулся. Эта женщина просто преследовала его.

— Ничего подобного. Она только что обручилась с Ривингтоном, — произнес кто-то. — Да у тебя с головой не все в порядке, если ты думаешь, что Ангел Аллендейл пойдет за Оксфорда.

— Да не та, хорошенькая... другая.

— Толстушка?

— Со странным именем?

Оксфорд, самодовольно оглядываясь, что, вероятно, было следствием слишком большого количества спиртного, наслаждался каждой минутой этого нежданного внимания.

— Ривингтон в самом деле поступил умно, женившись на состоянии Аллендейлов. А леди Кассиопея будет не самым плохим финалом моей истории.

— Кальпурния. — Ралстон произнес это имя тихо, слишком тихо, чтобы можно было расслышать, но одновременно кто-то из присутствующих поправил Оксфорда.

Барон небрежно отмахнулся стаканом в руке и продолжил:

— Не важно, как там ее зовут, но я снова буду богат — достаточно богат, чтобы содержать шикарную любовницу, и кроме того, с такой женой у меня не будет никаких хлопот. Разве что придется сделать ей одного-двух наследников. Я полагаю, что в ее возрасте — он выдержал отвратительно непристойную паузу — она будет благодарна мне за все.

Заявление Оксфорда вызвало взрыв гомерического хохота.

Глядя на полупьяную ухмылку Оксфорда, Ралстон испытал острое чувство отвращения. Кальпурния Хартуэлл никоим образом не может выйти замуж за Оксфорда. Никакая женщина, обладающая такой страстностью, ни за что не согласится на брак с таким типом. Ни в чем в своей жизни Ралстон не был так уверен, как в этом.

— Кто хочет поставить против того, что она будет моей к июню?

Несколько друзей Оксфорда сделали ставки за него, а другие поставили на то, что граф Аллендейл вмешается и не даст согласия на этот брак, и один человек поставил на то, что Оксфорд сбежит с леди Кальпурнией, чтобы достичь своей цели.

— Ставлю против всех. — Слова Ралстона, хотя и произнесенные очень тихо, заставили всех замолчать, и спорщики, как один, повернулись к нему.

Оксфорд широко улыбнулся:

— А, маркиз Ралстон. Я вас не заметил. Не хотите сделать ставку на мою будущую невесту?

Ралстон не мог представить ситуацию, в которой женщина, приходившая прошлой ночью в его дом, испытала бы к этому фанфарону нечто более мягкое, чем раздражение. Еще никогда ему не представлялся случай так легко выиграть пари. Словно отобрать конфету у ребенка.

— В самом деле, сэр Оксфорд. Ставлю против всех на леди Кальпурнию. Но предупреждаю: у вас нет ни малейшего шанса. Эта девушка никогда не выйдет за вас. — Он повернулся к букмекеру. — Финни, отметьте мои слова. Если сэру Оксфорду повезет и у него появится возможность сделать предложение леди Кальпурнии, она, без сомнения, ответит ему отказом.

Гул удивления пробежал по группе спорщиков, и Финни спросил:

— Сколько, милорд?

Глядя Оксфорду в глаза, Ралстон произнес:

— Полагаю, тысяча фунтов сделает это пари интересным. — И он, резко развернувшись, вышел из комнаты, оставив мужчин в полном изумлении.

Перчатка была брошена.

Калли надеялась, что в этот вечер все сложится по-другому, что прием по случаю обручения Марианны и Ривингтона пройдет идеально. Собственно, так все и было. Каждый дюйм большого зала приемов сверкал как отполированный, огромные хрустальные люстры с тысячами свечей ровным светом заливали мраморные колонны, поддерживавшие просторную галерею бального зала Аллендейл-Хауса, который позволял гостям, нуждавшимся в передышке, отдохнуть, по сути не покидая место действия.

Марианна, как и ожидала Калли, блистала на балу, танцуя с Ривингтоном. Гости, за долгие зимние месяцы соскучившиеся по выездам, были разодеты по самой последней моде и горели желанием показать себя в самом выигрышном свете, а также посмотреть на знакомых, которые провели зиму вне Лондона.

В общем, все было великолепно, кроме одного: Калли, как обычно, сидела на «скамье старых дев», хотя рассчитывала, что этот бал станет особенным для обеих сестер Аллендейл.

Ей бы уже следовало привыкнуть. Хотя трудно привыкнуть к тому, что тебя не замечают и обходят, как и остальных девиц, оказавшихся не у дел. По правде говоря, в самом начале ее это вполне устраивало. Дамы сразу же приняли ее в свой круг, радушно предлагая место в любом из закутков, в котором собирались несостоявшиеся жены. Калли находила гораздо более интересным наблюдать, как складывается сезон, мило болтая с дамами, чем неловко стоять на другом конце зала и терпеливо ждать, когда тебя пригласит на танец подходящий молодой джентльмен.

После двух сезонов, переполненных охотниками за приданым и стареющими вдовцами, Калли приветствовала дружеское общение старых дев.

А потом и сама превратилась в одну из них.

Кальпурния даже не заметила, как все произошло, но это случилось. И теперь у нее, по существу, не было выбора.

Но сегодня вечером был первый бал Кальпурнии с того времени, как она начала вычеркивать пункты в своем тайном списке. И она искренне надеялась, что все сложится по- другому. К тому же она непременно будет подружкой невесты и уже по одной этой причине заслуживает особого внимания на вечере, целиком посвященном приближавшейся свадьбе ее сестры.