Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

Хорошо бы Ралстона не оказалось дома — ей совсем не хотелось думать о непременном предстоящем унижении. Конечно, Калли понимала, что в будущем им придется общаться, раз уж она согласилась помочь сестре Гейбриела выйти в свет, но хотелось верить, что хотя бы сегодня ей удастся избежать встречи с этим человеком.

Лакей открыл дверь, за которой в глубине холла с непроницаемым видом стоял Дженкинс. «Пожалуйста, пусть он не узнает меня», — мысленно взмолилась Калли, вглядываясь в грубое морщинистое лицо дворецкого и пытаясь казаться собранной и невозмутимой.

— Леди Кальпурния Хартуэлл к мисс Джулиане.

Калли произнесла эти слова, выпрямившись во весь рост и самым спокойным тоном, на который была способна. Она протянула дворецкому визитную карточку, и тот принял ее с низким поклоном.

— Конечно, миледи. Мисс Джулиана ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.

Как только Дженкинс повернулся к ним спиной, Калли облегченно выдохнула, стараясь сделать это как можно тише. Она последовала за дворецким по широкому, отделанному мрамором коридору и одарила его поистине царственным кивком, когда тот отступил в сторону, пропуская ее в прелестную гостиную, декорированную в зеленых тонах.

Калли бросила взгляд на стены, затянутые ярко-зеленым шелком, изящную кушетку и кресла из красного дерева, украшенные весьма искусной резьбой и обтянутые великолепными тканями. Легкость комнате придавала замечательная мраморная скульптура — высокая гибкая фигура богини, державшей над головой широкую полосу ткани, которая вздымалась волной позади нее. Калли не могла удержаться и подошла поближе. Ее притягивала спокойная, таинственная улыбка, которая украшала прелестное лицо богини, и плавные изгибы мраморной фигуры. Ее восхитили складки наряда, и Калли протянула руку, чтобы коснуться скульптуры, в глубине души ожидая, что ощутит гладкую кожу, а не холодный камень. И в этот момент от дверей раздался голос:

— Как она красива, не правда ли?

Услышав это, Калли резко обернулась и охнула. В дверях стоял Ралстон, на его лице сверкала небрежная улыбка. Нет, не Ралстон.

В дверях стоял лорд Николас Сент-Джон, высокий и широкоплечий, с резко очерченными скулами и сверкающими голубыми глазами, как две капли воды похожий на Ралстона, за исключением одного: через правую щеку Сент-Джона тянулся шрам — длинная тонкая, четко очерченная белая полоска резко контрастировала с загорелой кожей и выглядела странно на лице столь безупречного джентльмена. Однако шрам, который должен был портить его красивое лицо, напротив, делал его более привлекательным. Калли бывала свидетельницей того, как добропорядочные светские дамы совершенно теряли разум, когда рядом оказывался Сент-Джон, хотя он, казалось, этого не замечал.

— Лорд Николас, — произнес он с улыбкой, слегка наклонив голову, затем пересек комнату, взял ее руку и низко поклонился.

— Кальпурния Хартуэлл. — Калли сделала книксен.

— Леди Кальпурния, — тепло улыбнулся он, — я вижу, вы уже заметили даму моего сердца. — Николас указал на статую.

— Конечно, ее невозможно не заметить. — Калли обернулась к скульптуре. — Она само совершенство. Кто же ее создал?

Сент-Джон покачал головой, в глазах появился блеск гордости.

— Неизвестно. Я нашел ее на южном побережье Греции несколько лет назад. Несколько месяцев я собирал там мрамор и вернулся домой с таким багажом, что с удовольствием пожертвовал эту красавицу для украшения Ралстон-Хауса на том условии, что мой брат обеспечит ей надлежащее обращение. — Он помолчал, не в силах отвести взгляда от скульптуры. — Я полагаю, это Селена, богиня луны.

— Она выглядит такой умиротворенной.

— Удивительное замечание.

— Понимаете, — робко начала Калли, — легенда о Селене не самая счастливая. Ведь она обречена любить смертного в вечном сне.

Сент-Джон повернулся к ней при этих словах, явно впечатленный.

— Ее собственная вина. Она знала, что Зевса не стоит просить об одолжении. Подобные действия никогда ничем хорошим не кончаются.

— Вполне вероятно, Селене это было прекрасно известно, когда она принимала это одолжение. Могу предположить, что эта статуя изображает счастливую Селену, до того как вмешался Зевс.

— Вы забываете, — ответил Сент-Джон с дразнящим блеском в глазах, что у них с Эндимионом все-таки родилось двадцать детей, несмотря на его сонное состояние, так что не так уж и несчастна она была в своем положении.

— При всем уважении к вашим словам, милорд, хотелось бы заметить, — возразила Калли, — что выносить и вырастить двадцать детей — это не похоже на самые счастливые обстоятельства. Думаю, вряд ли она казалась бы такой умиротворенной, если бы эта статуя изображала ее в состоянии материнского блаженства.

Сент-Джон громко рассмеялся.

— Исключительно точно подмечено, леди Кальпурния. Основываясь на этом разговоре, могу сделать вывод, что дебют Джулианы должен стать чрезвычайно занимательным... по крайней мере для меня.

— О, конечно, Николас, твоя заинтересованность в этом деле важнее всего.

Калли напряглась, когда в комнате прозвучала эта раздраженная реплика, и ее сердце сильно забилось. Она попыталась сохранить спокойствие, но, даже не оборачиваясь, поняла, что к ним присоединился Ралстон.

Казалось, почувствовав напряжение Калли, Сент-Джон подмигнул ей, затем повернулся к маркизу и произнес, широко улыбаясь:

— Так оно и есть, братец.

Ралстон лишь покачал головой и, повернувшись к Калли, внимательно посмотрел на нее своими пронзительно-голубыми глазами. Легкий румянец окрасил щеки девушки, и она быстро опустила глаза, боясь встретиться с Ралстоном взглядом. Ник сразу заметил возникшую неловкость и поспешил гостье на помощь.

— Не стоит так нервничать, Гейбриел. Я просто пытался развлечь леди Кальпурнию в ожидании прихода Джулианы. Где же она?

— Я велел Дженкинсу пока не приглашать нашу сестру. Мне хотелось бы поговорить с леди Кальпурнией до того, как они встретятся. — Он помолчал. — Если позволишь, Ник, наедине.

У Калли бешено заколотилось сердце. Что же такого он собирается сказать ей, чего не должен слышать даже родной брат?

Ник, изящно поклонившись, поцеловал Кальпурнии руку и сказал:

— С нетерпением буду ждать следующей встречи, миледи.

Выпрямившись, он весело улыбнулся Калли и еще раз ободряюще подмигнул.

Она не могла не ответить ему улыбкой.

— И я тоже, милорд.

Ралстон подождал, пока Николас закроет за собой дверь, и, предложив Калли кресло, сел напротив. Продолжая потихоньку осматривать обстановку, Калли отметила, насколько меньше стала казаться мебель — да и сама комната, — словно весь Ралстон-Хаус не был рассчитан на такого крупного мужчину. Она опустила голову, притворяясь, будто рассматривает замысловатый узор паркета, и старательно делая вид, что присутствие Ралстона не производит на нее никакого впечатления. Глупо, конечно. Такой мужчина не может не производить впечатления.