Наизнанку. Лондон - Маша Крамб

– Надо идти. Я вот что думаю: чего бы он ни хотел от моей сестры, стрельба в его планы не входит. Понятно, что утром в Сохо не вариант, слишком много свидетелей, но в саду-то мы были одни. Там, конечно, рядом полно жилых домов, но на глухой хлопок скорее всего никто бы не обратил внимания. И Темза рядом: не надо долго думать, куда девать трупы. Да и, по-хорошему, какая ему разница, ушёл бы днем позже на Изнанку.

– Комтуры не пользуются огнестрельным оружием, но я понял идею. Тим, он знает, что вы здесь. Что мешает ему ждать у ворот каждый вечер, пока вы не вернётесь? Ты же понимаешь, что физически не справишься с ним ни при каком раскладе?

– Понимаю, но это не имеет значения. Смотри, – Тим уже в сотый раз за день схватил карандаш, – вот ворота, вот здесь и здесь свободное место. А тут уже кусты, с этой стороны стена. Если он нас ждет, то, вероятнее всего, здесь. Если всё сработает, то я вернусь в своё тело сразу, как мы выйдем из ворот. Я успею закрыть Соню собой и вытолкнуть её обратно к тебе. Ну а дальше вы разберетесь.

– А как же ты?

– А это уже будут мои проблемы. Если возражений нет, то поехали. Время поджимает.

Если у Грея и были возражения, то он оставил их при себе. Тим был прав, времени оставалось в обрез.

По городу практически летели: либо «Фиеста» вспомнила свою молодость, либо почувствовала себя истинным «Феррари». Не доехав несколько сотен метров, Грей остановил машину. Сад Цикла был оцеплен инсинуатами Ока по всему периметру. Путь домой оказался полностью отрезан.

Из книги «Сказки для самых маленьких»

Малая Библиотека Ока

Откуда у нарвала такой длинный рог

Давным-давно, когда мир был ещё совсем маленьким, прямо как ты, дружок, на свет появился единорог. Это был очень красивый единорог: солнечные зайчики играли с его белоснежной гривой, ветер щекотал за ушками, капельки дождя прятались в шерстинках его шкурки. Единорог любил бегать с ветром наперегонки, играть в прятки с солнечными зайчиками, ловить шершавым язычком теплые капельки дождя.

Однажды, взглянув на свое отражение в горном озере, единорог вдруг понял, что он совсем один на целом белом свете. И стало ему так грустно!

«Почему же? – думал маленький единорог, пока брел по лесу. – У всех есть друзья: у капельки – другая капелька, у солнечного зайчика – яркий лучик, а у меня никого!»

И он решил во что бы то ни стало найти себе друга.

На следующее утро единорог прибрался в своей пещере, начистил до блеска рог и отправился в путь.

По дороге он встретил много разных удивительных созданий: яркие грибы с огромными белыми горошинами на шляпках; лиану, которая залезла по могучему дереву высоко-высоко, до самого неба; крошечных паучков, которые бегали по водной глади так же проворно, как по земле. Но ни одного друга. Очень долго бродил единорог по свету, и уже совсем было отчаялся.

Наконец он очутился на берегу огромного океана. Куда ни глянь, всюду были только волны. Дальше идти некуда. Единорог сел на берегу и горько заплакал.

Вдруг он услышал какой-то странный звук.

«Это не волны шумят», – подумал наш маленький герой и вгляделся в водную гладь.

Там, вдалеке, прямо из воды в небесную высь взлетел целый фонтан брызг. Единорог зажмурился и потряс головой. Когда он открыл свои фиалковые глаза, фонтан снова появился, но уже гораздо ближе к берегу. И вот у самой кромки океана вынырнул кто-то огромный, серый, с маленькими глазками и большой улыбкой.

– Здравствуй, – сказал единорог. Он был очень вежливым. – Я единорог, а ты кто?

– Здравствуй, – пробасил в ответ неизвестный. – А я кит. Что ты там делаешь?

– Я ищу друга, – ответил маленький путешественник. – Понимаешь, у всех есть друзья, даже у малюток-паучков, которые бегают по воде, а у меня нет.

И он горько вздохнул.

– Хочешь, я буду твоим другом? – предложил кит.

– Очень хочу, – обрадовался единорог. – Выходи ко мне на берег, я покажу тебе кучу всего интересного!

Теперь вздохнул кит.

– Но я не могу, у меня нет ни ног, ни копыт, чтобы бегать по суше. Ныряй ты ко мне! В океане очень красиво, тебе понравится!

– Я не умею плавать! – ответил единорог и чуть снова не расплакался. Это было так нечестно! Он нашел друга, но они никак не могли быть вместе.

Наступил вечер. Солнце почти спряталось за горизонтом, когда вдруг последний, самый яркий лучик вытянулся во всю длину и нарисовал большую светящуюся арку. Один её конец тонул в океанских пучинах, а другой – опирался на песчаный берег. Из арки вылетел большой чёрный ворон.

– За мной! – прокаркал он друзьям.

И единорог, и кит были очень любопытными и сразу же последовали за птицей. Миг! И они исчезли в арочном пролете, а вслед за ними погас и лучик, на берег опустилась ночь.

Но что это? На далеком острове в далеком океане появилась точно такая же арка! Сперва из неё выпорхнул чёрный ворон. Следом показался блестящий рог, затем два любопытных фиалковых глаза, а потом – что же это? – огромное сильное тело кита!

Невиданный зверь нырнул в океан!

– Нар-вал, нар-вал, – прокаркал пернатый вестник и скрылся из виду.

Ещё долго этой ночью звезды наблюдали с неба, как резвится в волнах радостный нарвал. Он уже никогда не будет одиноким, ведь друг теперь всегда с ним.

Изнаночный Лондон спал. Лишь изредка в темноте можно было заметить приглушенные огни в домах засидевшихся полуночников. Парочка огней приютилась позади Вестминстерского аббатства. Изящные стрельчатые окна Закрытого архива Ока, располагавшегося в зданиях старой часовни и капитула, не давали возможности случайному прохожему заглянуть внутрь: не много-то и разглядишь через более чем десятивековые витражи. Но случись этому пресловутому прохожему попасть-таки внутрь, он был бы крайне удивлен, застав там человека за работой в столь поздний час. И ничуть не меньше он удивился бы, приглядевшись к человеку внимательней. Дело в том, что совершенно невозможно было определить возраст ночного подвижника: вот с этого ракурса ему лет тридцать пять, а стоит повернуться – и уже пятьдесят. В светло-серых глазах вековая мудрость, но в короткой бороде ни одного седого волоса. Есть ли они на голове, сказать сложно: человек этот выбрит наголо.

Эреб (так себе имя, конечно, но куда деваться), поправив очки, принялся за чтение очередного древнего манускрипта. Он искал. Пошли вторые сутки беспрерывного чтения, а нужный документ всё никак не попадался. Существенно усложнял поиски тот факт, что необходимая бумага была старше самого декрета «О принципах», а в те времена ни о каком подобии системы никто и слыхом не слыхивал. В общем, Эребу досталась та ещё работёнка.