Свидетельницы зла - Галина Владимировна Романова

— Все недосуг. Давайте на неделе?

А он и забыл! Забыл, что обещал ей.

— Хорошо. Хочу кое на что взглянуть.

— На неделе, — снова пообещал Вишняков, сильно сомневаясь, что выполнит свое обещание. — Так что с вашей Люси? Вы ворвались ко мне с утверждением, что она пропала.

— Я не ворвалась. Я пришла, — пробубнила она, покосилась. — Я велела ей сидеть дома. Вчера утром она позвонила мне и сообщила, что переедет к родителям и поживет там какое-то время. Вечером ее у родителей не оказалось. Ее мамочка сказала, что Люси решила уехать. И уехала. Еще днем. Я оборвала телефон, но Люси мне так и не ответила. Вызов идет, ответа нет. Я к ней сегодня поехала. Мне не открыли. Машины на стоянке нет. Я поехала к Алексу.

— Это ее парень?

— Да. Бывший, теперь уже. Они, как вернулись с отдыха, решили взять паузу. — Оля поморщилась, как от кислого. — Хотя я бы на ее месте сделала это гораздо раньше.

— Он что-то сообщил вам?

— Да! В том-то и дело, что сообщил! — Она оживилась. — Люси была у него. И даже заплатила за информацию. К слову, он такой козел! Я эту информацию совершенно бесплатно отыскала. А он с Люси денег сбил. Сволочь!

— Что за информация?

— Про Никиту Калина. Про его намерения купить участок, на котором он погиб.

— А ее интересовал конкретно Никита Калин?

— Ну, да.

— А почему?

У Вишнякова сделалось противно в желудке. Что-то подсказывало ему, что новости ему сейчас сообщат неожиданные.

— Так он долго ухаживал за Люси. Еще в студенчестве. Он был однокурсником Алекса, да.

— Да какого черта! — заорал Вишняков, хватаясь за желудок, так резануло конкретно. — Вы начинаете мне рассказывать все с самого хвоста! Почему главные новости оставляете на потом?!

— Вы считаете главной новостью то, что погибший Калин когда-то ухаживал за моей подругой?

— Да, да, черт возьми! Потому что потом он со второй вашей подругой погиб! И находился с ней на тот момент в статусе «пара»! Почему вы об этом умолчали?! Почему?!

— Вы не спрашивали.

Она наморщила лоб, будто пыталась вспомнить: а действительно ли он ее об этом не спрашивал.

— Спрашивал. И вас и вашу подругу спрашивал: знакомы ли вы были с погибшими? Вы ответили отрицательно. Обе! Дружно! Вы намеренно ввели следствие в заблуждение? Чтобы вести свое долбаное собственное расследование? Да кто вам дал право?… Я вас…

Он охнул и уронил голову на стол. В желудке резало невыносимо.

— Что с вами? — спросила она, наклоняясь над ним. — Вам плохо?

— Желудок. Там в шкафу есть пилюли, дайте! — приказал он со стоном.

Она послушно вытряхнула из пузырька пару круглых таблеток. Он швырнул их под язык. Минуты три молча сидел с закрытыми глазами. Потом боль отступила.

— У вас язва? — округлила она глаза, читая надпись на пузырьке.

— Гастрит, — нехотя признался Вишняков.

— Ого. Диета нужна. А вы пельмени магазинные жрете, — глянула она на упаковку, которую он разложил на рабочем столе еще до ее прихода. — Кашу сварить? Овсяную? У меня неплохо получается.

— Варите, — позволил он слабым голосом. — И уж добивайте меня, Ольга Королёва. Что еще от меня скрыли?

— Ничего особенного на первый взгляд. А на второй… В общем, Алекс сообщил мне, что сорвал с моей наивной доверчивой подруги денег за пустую информацию. А еще добавил, что к нему перед приездом Люси заходил некий человек. И его тоже интересовала информация о Никите. О земле, которую тот собирался покупать. Алекс даже думает, что Никиту убили из-за этого участка земли.

— Да что же это за земля-то такая, — скептически сложил губы Вишняков. — Нефтяное месторождение там, что ли, нашли? Или жилу золотую отрыли? Или аэропорт строить собираются? Чушь… Кто был тем человеком?

— Алекс не знает. Тот не представился. Описал мне его. — Ольга активно болтала ложкой в кастрюльке. — Но по описаниям просто уголовник какой-то. Алекс так и сказал, от парня за версту несет нарами.

— Оп-па! Высокий?

— Вроде. — Ольга зачерпнула из кастрюльки, подула на ложку, попробовала. Пробормотала: — Вроде норм.

— Худой? Кареглазый?

— Алекс про глаза ничего такого не говорил. Не рассмотрел или не смотрел, не знаю. Но заметил шрам у парня на правом запястье возле большого пальца. Кривой такой, как неровная дорога, уточнил Алекс.

— Власов! — выпалил со злостью Вишняков и кулаком по столу стукнул. — Мы его ищем, а он…

— А он увез куда-то Люси! — выпалила Ольга и принялась выливать жидкую кашу в глубокую тарелку. — Алекс из окна наблюдал, как тот сначала о чем-то с ней поговорил. А потом сел на заднее сиденье, и Люси тронула машину. А потом уехала со двора. С тех пор о ней ни слуху ни духу. А кто такой Власов?

Он не торопился ей отвечать. За тарелку каши он не продается. Хотя стоило признать, получилась она у Ольги отменной. Тамара никогда не умела варить овсянку. В ее исполнении каша превращалась в несъедобный клейстер. Он ее и не ел.

— Так кто такой Власов? Фамилия кажется мне знакомой, но не могу вспомнить. — Оля уже сидела напротив и отчаянно морщила лоб, демонстрируя попытки освежить память.

— Власов был осужден шесть лет назад за убийство… За соучастие в убийстве Артура Виноградова.

Она не просто замерла, она превратилась в статую. За мгновение! Мраморное лицо, окаменевшее тело.

— Что?! — Вишняков перепугался. — Что-то не так?

— Это тот самый парень, которого судили вместе с обдолбанными нариками. Я вспомнила! — выдохнула она, отмирая. На миг зажмурилась. И проговорила с горестным смешком: — Он так и не признал вины.

— Откуда вы знаете? — Последняя ложка каши застряла в горле Вишнякова.

— Мы с Люси и Кирой были на суде.

— Но почему, почему вы там были?!

— Потому что Артур Виноградов был нашим с Люси одноклассником.

Мария Кирилловна дремала в глубоком кресле. Она была такой старенькой, такой худенькой, что казалось, в кресле ее и вовсе нет. Что там только огромный меховой плед. Если бы не ее крохотная головка, туго повязанная платочком, казалось бы именно так.

Социальный работник Надежда со вздохом отвела взгляд от старой женщины и подумала: «Не надо, господи, мне такого долголетия!»

Марии Кирилловне через неделю должно было исполниться девяносто восемь лет. Она давно уже не могла за собой ухаживать. Давно уже растеряла всех своих родственников. Кто умер, кто забыл о ней. Наде иногда казалось, что Мария Кирилловна сама о себе забыла: кто она, где она, зачем она.