Серебряная ведьма - Сьюзен Кэррол

Король поймет меня, как никто. Он сам большой романтик в отношении женщин. Между нами лишь одно общее; он любил многих женщин, а я верен только одной. Кроме того, ради чего странствующий рыцарь стремится получить у короля такой подарок? Только ради того, чтобы положить его к ногам своей прекрасной дамы, в доказательство своей верности.

– Тебе ничего не надо мне доказывать.

– Ах да, конечно. Твой рыцарь должен сразить немало драконов, совершить много подвигов, чтобы завоевать твое сердце, моя прекрасная Лунная дева.

Мири печально улыбнулась:

– Иногда мне кажется, что рыцарь наслаждается этой жертвенностью не меньше, чем преклонением перед своей дамой. А тебе никогда не приходило в голову что, как только ты ее завоюешь, твои приключения закончатся?

– Нет, это будет самый счастливый день в моей жизни, – не отступал Мартин, сжимая ей руку. – Но я надеюсь на то, что хотя бы мой скромный подарок будет гарантией того, что ты меня не забудешь.

– Как будто мне это когда-нибудь удастся.

Мири освободила одну руку, чтобы коснуться его щеки.

– Иногда мне кажется, что для тебя гораздо лучше забыть обо мне.

Мартин покачал головой, глаза его потемнели от редкого для него выражения нежности и серьезности.

– Никакая сила не заставит меня сделать это, моя госпожа. Я боготворю тебя с первого взгляда. Я… я знаю, что твое сердце много страдало, что ты не готова принадлежать мужчине…

– Возможно, я никогда не смогу.

Мири попыталась предупредить его, как делала это много раз прежде.

– Это не важно. – Мартин едва коснулся губами ее руки. – Я буду ждать тебя вечно…

Вечно. Мири убрала медальон обратно под платье, чувствуя, что Мартин ждет, когда она выйдет из тени своих сожалений и воспоминаний. Несмотря на чрезмерно драматичное поведение Мартина, Мири никогда не сомневалась в его преданности, он был самым верным ее другом. Он любил ее, и она верила, что любила его. Возможно, Мари Клэр была права. Наступило время оставить свое прошлое, вернуться в Берн и положить конец испытанию Мартина, а также ее собственному.

– Мяу!

Тревожный крик кота вернул Мири в реальность. Она отошла от дерева, поняв, что, блуждая в своих мыслях и воспоминаниях, упустила из виду Некроманта. Ее старый кот, привыкший считать себя ловким охотником, мог сам оказаться чьей-то добычей.

Отчаянно глядя вокруг, она пыталась определить, откуда доносится голос кота, и позвала:

– Некромант!

К ее радости, Некромант выпрыгнул из кустов совершенно невредимый и никем не преследуемый. Он бросился к Мири и стал цепляться за юбки, ошеломив ее потоком хаотичных мыслей.

«Дочь Земли… пойдем. Ты нужна ему, сирота».

Мири нахмурилась:

– Что бы ни случилось, надеюсь, не ты сделал его сиротой. Если ты снова гонялся за какой-нибудь несчастной кормящей мышкой…

Янтарные глаза Некроманта с упреком посмотрели на нее.

«Нет, никаких глупых мышей и тупых кроликов на этот раз. Он один из вас. Человеческий детеныш».

Ребенок? Мири уставилась на кота, объятая страхом и сомнением. Что делает ребенок один в лесу? Не успела Мири спросить, как Некромант снова заторопил ее.

«Скорее».

Мири побежала за ним со всех ног, позабыв про осторожность, нетерпеливо раздвигая ветви на своем пути. Она едва различала тропинку. Некромант уводил ее вниз к речке, протекавшей почти через весь остров Фэр.

Некромант убежал далеко вперед и, когда она выбралась из леса, уже спускался с берега. Она заметила, что кот поджидает ее у плоского камня, где она любила загорать.

Но теперь там лежало что-то завернутое в яркую шаль. Мири резко остановилась, и сердце сильно забилось от вспомнившихся слов Симона.

Человеческие жертвоприношения. Младенцы, едва успевшие родиться, брошенные умирать от голода и холода маленькие, тихие и холодные. Но Мири не верила, что ужасное зло могло свершиться. По крайней мере, не на острове Фэр. Несмотря на это, сердце ее содрогнулось, когда она подошла ближе. Некромант нервно терся о ее ноги, пока она спускалась по камням, не обращая внимания на кота, потому что сводила глаз с маленького свертка, такого неподвижного и тихого.

У Мири пересохло во рту. Страшась того, что могло находиться в свертке, с дрожащими руками она наклонилась, чтобы раскрыть шаль. Внезапный крик застрял в горле, когда она увидела лицо младенца. Ему было всего несколько часов от роду, на головке еще сохранились засохшие остатки плаценты.

Мири прикоснулась пальцем к маленькой щеке, которая оказалась не твердой и холодной, как она боялась, а теплой. Ребенок был еще жив, и от ее прикосновения тихо заплакал.

Вдохнув с облегчением, Мири склонилась, чтобы взять ребенка на руки. Шаль раскрылась, и стало видно, что мальчик. Завернув малыша в шаль, Мири прижала его к груди, нашептывая ему ласковые слова:

– Тише, тише, мой маленький. Ты теперь в безопасности. Но кто с тобой поступил так жестоко, оставив совсем одного?

Мири уже получила ответ на свой вопрос, узнав разноцветную шаль, которая еще недавно красовалась на плечах отчаянной беременной девушки.

– О, Кэрол, что же ты наделала? – шептала Мири.

Вернее было бы сказать, девушку заставили это сделать.

Но вдруг у Мири перехватило дыхание, когда она увидела то, что было спрятано под ребенком и теперь лежало на камне, сверкая на солнце. Цветок, чьи нежные бархатные лепестки должны были бы дышать жизнью, казались покрытыми инеем, мерцая мертвым холодным блеском.

Серебряная роза!

Мири спешила от пустого дома Мари Клэр, жадно оглядывая пыльную улицу. В это утро казалось, что опустел весь Порт-Корсар. Ребенок лежал у нее в перевязке, спускавшейся с шеи, и ее не покидало чувство, близкое к панике. Она старалась изо всех сил не поддаваться страху, не давать воли воображению. Это началось с того мгновения, когда она увидела Серебряную розу и поняла, что Симон рассказал ей правду. В тот момент, когда она отвергла его предостережение, последовательницы Серебряной розы бродили по острову Фэр, соблазняя юную Кэрол Моро. Мири вспомнила, как девушка похвалилась, а Мири в тот момент не придала этому никакого значения.

– У меня есть друзья, очень могущественные друзья, которые обо мне позаботятся.

Нет, не друзья, с грустью вспомнила Мири. Ведьмы. Никогда в жизни она не использовала это зловещее слово в отношении женщин, но нельзя было по-другому назвать тех, кто использовал в злых целях отчаяние юной девушки, убедив ее принести в жертву собственного ребенка.

Где теперь была Кэрол? А что же Симон? Покидая остров Фэр, знал ли он, что его враги так близко? Или, возможно, его застали врасплох и…