Любовь к роковым мужчинам - Светлана Лубенец

Варенька сдержанно улыбалась, остальные хохотали моим шуткам, замаскированных колкостей не замечали (поскольку их они не касались). Игуана Лили — тут же, в большом стеклянном ящике. Ящерица неподвижно сидела в углу.

— Варя, ты говоришь, она к тебе привыкла, узнает? А меня? Послушай, я уже столько раз маячила у нее перед глазами, что Лили должна тоже ко мне привыкнуть…

— А ты попробуй погладь ее, — уронила Варя.

— Если она меня тяпнет, значит, у нее точно нет мозгов… — И я, в припадке юношеского идиотизма, сунула руку в террариум. Протянула руку к Лили, чтобы погладить ее. Но игуана, до того абсолютно равнодушная к происходящему, стремительно повернула шею и вцепилась острыми зубками в мой палец. Очень больно, до крови, укусила меня.

Крик, шум… «Вот тварь! — заорала я, глядя Варе прямо в глаза. Умышленно сделала небольшую паузу. — Она меня укусила!» — «А зачем ты дразнила ее?» — Варя. «Ритка, ну ты совсем безбашенная. Сама виновата!» — Нина. Я отчаянно ругала всех холоднокровных, а Ты тем временем замотал мой палец бинтом. Только тогда я успокоилась, признала собственную неосторожность, и мы все отправились на речку.

Но отдохнуть не получилось. Уже на пляже Варя вспомнила, что забыла оставить записку дедушке с бабушкой (те в то утро отсутствовали дома по какой‑то причине). Она убежала. К Максу подошел кто‑то из его знакомых и отозвал надолго в сторону — поговорить… А тем временем укушенный игуаной палец вдруг разнылся, и я сбегала в ближайшую аптеку за йодом.

Потом Нина спохватилась, что не успела сходить в магазин, а ее просили купить что‑то к обеду… Она убежала, но тут уже Варя перепугалась — записку‑то она оставила, но, оказывается, дверь закрыть забыла! И снова убежала.

В этой беготне прошло около часа. И вот, когда все мы наконец в полном составе собрались вместе на берегу, началась гроза — настоящая, майская, со страшным черным небом, которое разрывали с оглушительным треском молнии.

Добежали до Вареньки — поскольку по дороге встретили ее бабушку с дедушкой, они позвали нас всех греться и пить чай.

А в квартире Новосельцевых… Там, в гостиной, на дверной ручке, висела Лили. В петле из пояска от моего платья. Мертвая.

Кто‑то убил бедное животное в наше отсутствие.

И тут начался полный бред. Все повернули ко мне мрачные, испуганные лица, словно сговорившись. Даже Ты нахмурился.

— Да что вы все на меня смотрите, это не я! — возмутилась я.

— А кто? — произнесла Варенька скорбно.

— Это не я!

— А кого ящерица укусила этим утром? — напомнила Нина.

И все уставились уже на мой забинтованный палец.

Варины бабка с дедом сокрушенно заахали. Потом бабка заметила, что пояс, на котором висела ящерица, был от моего платья. Белого в красный горошек. (Где я его посеять успела, пояс этот?..)

И начался скандал. Нина напомнила, что я отсутствовала на пляже. Я же возразила, что убегали на какое‑то время все члены нашей компании… Варя отсутствовала даже целых два раза — один раз, когда оставляла записку, другой — когда бегала домой, чтобы закрыть дверь, — напомнила я.

— Да, я в первый раз сюда бегала, чтобы записку оставить, а во второй — только дверь закрыла, но внутрь не заходила! — сообщила Варя. — А до того кто угодно мог войти в квартиру… Ну и что, что я отсутствовала, на одном месте не сидела, я же не могла убить свою Лили! Я что, сумасшедшая…

— Но и я тоже не дурочка, чтобы себя так подставить — на собственном поясе‑то… — разозлилась я.

— Не дурочка, а шибко хитрая! — вдруг заорал Варенькин дед. Он, видимо, окончательно утвердился в моей виновности. — Я, когда в милиции работал, с такой логикой сколько раз сталкивался…

— Я была весь день на пляже! Я только в аптеку за лекарством бегала! Идем туда, провизоршу спросим, она меня должна была запомнить!

— Алиби, значит, себе делала… Ты могла и в дом к нам сбегать, ящерку быстро придушить, а потом и в аптеку заглянуть! — неистовствовал отставной милиционер.

— Не могла она живое существо убить! — решительно заступался за меня Макс.

— Почему не могла? Очень даже могла! Все знают, какая ты злая! — тихо произнесла вдруг Варенька, повернувшись ко мне. — Ты — злая!

— Беззащитное животное убила… — голосила бабка Вари. — Оно, может, одно такое редкое на весь город. Ты еще поди достань эту ящерицу!

— А все тихоней прикидывалась… — наступал Варин дед. — В тихом омуте черти водятся! Все просчитала! Знала, что Варька рассеянная, заметила небось, что та дверь забыла закрыть, и к нам прямиком!

Я пыталась доказать с помощью логики, что не могла этого сделать. Но — бесполезно… Бабка Вари исчезла на минуту, потом вернулась уже со скалкой в руках.

Ты схватил меня за руку и вытащил из этого дома.

— Ритка, ты это сделала? — спросил Ты, когда мы выскочили на улицу и через ливень побежали куда глаза глядят.

— Нет! Это не я!

— А кто? Я — в припадке беспамятства? Нина? Сама Варя? Но это бред… Таинственный незнакомец, забравшийся в дом? Злые соседи?

— О, точно, скорее всего! — обрадовалась я. — Соседи наверняка завидуют Новосельцевым!

Это была великолепная версия, очень жизненная, кстати. Успешным Новосельцевым завидовали многие. Кто‑то из соседей увидел приоткрытую входную дверь, зашел. Никого нет. В террариуме экзотическая ящерица, ставшая притчей во языцех. И мой поясок на полу (повторю — ей‑богу, не помню, когда и как его умудрилась потерять!). Вот и отомстили буржуям Новосельцевым, придушив ни в чем не повинную Лили.

…Но, так или иначе, вину за убийство Лили взвалили все равно на меня. Была долгая канитель с выяснением отношений между родными Вари и моими родными, между моими родными и мной… Весь город скоро узнал об этом происшествии. В школе, пока шли выпускные, одноклассники осуждали меня за жестокость, учителя песочили: «Ах, Булгакова, погубила животинку бессловесную…»

Но, главное, никто, включая мою мать, не сомневался в том, что я могла убить живое существо. Все вокруг были потрясены, но… не удивлены… Словно ожидали от меня чего‑то подобного.

Даже Ты мне не поверил. Это меня обидело. И страшно взбесило. И я напала на Тебя с обвинениями. И с оскорблениями. О, я умела обидеть…

Но Ты не стал обижаться, не стал спорить со мной. Ты просто заявил, что я не могу стать Твоей женой: «Мне, в общем, все равно, кто убил Лили. Может, ты, Рита, а может, и не ты. Я все‑таки думаю, что ты. Но не важно. Главное в другом. Ты — непредсказуемая и несдержанная. Ты себя не контролируешь, у тебя что в голове, то и на языке… Я собираюсь делать карьеру, и мне нужна соратница. Ты — не соратница. Ты все испортишь! Я люблю тебя, но…»

Но. Но!

Наверное, лишь единицы Твоих сверстников думали о подобных вещах. Но не Ты, будущий мистер Президент. Соратница… Идиотское слово. Твое честолюбие оказалось сильнее Твоей любви ко мне.