Рена и таинственный чародей - Шервуд Смит

Рена вздохнула.

— Может быть, лучше вернуться на дорогу, рискуя встретиться с твоими родичами? Они, по крайней мере, не станут угрожать нам пиками и дубинками.

— Мы уже рядом с горами. А это значит, что дорога свернет к северо-востоку.

— А нам надо идти на северо-запад, — проговорила Рена, заглядывая в карту, которую она нарисовала в своей тетради.

— Если мы пойдем по лесным тропам, ведущим на северо-запад, может, успеем к ночи добраться до границы. Попытаемся?

В то самое время, когда Рена и Коннор карабкались вверх по трудной горной тропе к границе, в Кантирмуре принцесса Тересса Рисадель спускалась по лестнице, чтобы окунуться в благоухание, волнение и приглушенный гомон официального придворного обеда.

Одеваясь к обеду, она чуть ли не час крутилась перед зеркалом, вставала на цыпочки и до боли в шее выворачивала голову, чтобы рассмотреть себя со всех сторон.

Надо было одеться как можно скромнее и незаметнее. Пусть ее внешний вид не дает повода к злословию и зависти. И Тересса выбрала простое платье персикового цвета с недорогой отделкой.

Родители шли впереди, тихо переговариваясь. Они казались озабоченными. Тересса уже знала, что сегодня на них свалилось немало неприятностей. Всего час или два тому назад смертельно поссорились два барона, которые прежде слыли неразлучными друзьями. Что-то творилось во дворце, но чем могла помочь Тересса?

После торжественного обеда будут танцы, с неохотой вспомнила Тересса, входя вслед за родителями в просторный банкетный зал.

Как только они переступили порог, Тересса почувствовала, будто что-то произошло, словно сгустился воздух. Зал выглядел как обычно. Пылающие свечи. Красивые гобелены на стенах. Люди, одетые богато и празднично, улыбающиеся и низко кланяющиеся. Но Тересса замечала и другое — поджатые губы, крепко стиснутые в кулак побелевшие пальцы, злобные взгляды, сверкающие из-за раскрытых вееров. Да, воздух сгустился как перед грозой. Она посмотрела на родителей, но они, словно ничего не замечая, кивали и благосклонно улыбались. Как ни в чем не бывало они прошли через весь зал и сели во главе стола.

Сердце Терессы тревожно ёкнуло, когда управитель посадил ее рядом с тетей Карлас, примостившейся поближе к королю и королеве. Этот обед был устроен лишь для самых высоких особ, поэтому поставили один длинный стол — для взрослых и молодых людей. Напротив Терессы сидела Мирли, а Гариан чуть дальше, через три места. Но… почему-то рядом с ним были только двое его друзей, Герд и Хок. Прислушиваясь к разговору мальчиков, Тересса услышала, как Гариан объяснял кому-то из взрослых, что Мэрит заболел и не придет.

После непременной здравицы в честь короля и королевы подали еду. Тересса поняла, что обед будет невыносимым, когда Мирли тоненьким, капризным голоском принялась ругать одно за другим блюда, подаваемые безмолвными слугами.

— О, Мирли. — Тетя Карлас вздохнула. — Ты такая деликатная, такая разборчивая. Не знаю просто, что и делать.

— Запретить ей обжираться конфетами перед обедом, усмехнулась Тересса, отворачиваясь от Мирли с ее кислой физиономией.

— Мирли, — вмешался Гариан, — если ты не будешь есть этот рыбный пирог, передай-ка его сюда, Герду.

— Зачем? — Мирли кинула быстрый косой взгляд на мать, но герцогиня уже была увлечена разговором с баронессой Тамсал. Состроив скромную рожицу, Мирли пролепетала: — Мне кажется, что Герд съел уже достаточно пирогов. — Она хитренько усмехнулась.

Толстый Герд вспыхнул, глаза его сузились от обиды. Тересса не выдержала.

— Не понимаю, как можно выглядеть такой кислятиной, когда живот просто набит сладостями?

Девочки, сидевшие по соседству, лукаво переглянулись и опустили глаза, сдерживая смех. Гариан и Герд нагло загоготали, а Хок исподтишка улыбался.

Мирли задохнулась от гнева, на белых, мучнистых щеках ее вспыхнули алые пятна.

— Юные леди! Молодые люди! — злобно зашипела тетя Карлас. Она надменно взглянула на Терессу, бесцветные глаза ее были налиты ядом. Тетя конечно же слышала всю их перепалку.

Тересса как ни в чем не бывало снова принялась за еду. Но она прекрасно понимала, что тетя Карлас, не решившись сделать ей выговор вслух, затаила какую-то обиду.

Обед продолжался. Тетя Карлас включилась в общий разговор взрослых и словно позабыла о неприятной истории. Вялым голосом она толковала о воспитании, об умении вести себя, о прилежании и знании этикета, которых так не хватает молодым людям. Даже Гариан и его друзья заскучали и молчали, пыжась от напускной важности.

А тетя Карлас завела речь о новой мозаике, подаренной королю двумя баронами, один из которых был отцом Мэрита.

— Тебе нравится мозаика? — ехидно улыбаясь, обратилась к Терессе Мирли.

Тересса закусила губу. Что бы она ни ответила, все будет невпопад. Мозаика уродливая, это все знали. Но попробуй скажи, что думаешь, Мирли тут же передаст Мэриту, а тот наверняка наябедничает отцу.

Тересса опустила глаза.

— Красивая, — тихо проговорила она и тут же попалась.

Тетя Карлас криво усмехнулась.

— Ужасно, когда высокорожденные дети воспитываются в окружении людишек низкого происхождения, — проворковала она.

— Вроде сиротского приюта? — вставила Мирли.

Герцогиня вздохнула.

— Только во дворце прививается настоящий вкус.

Она даже не пыталась понизить голос, и Тересса заметила косые насмешливые взгляды, которые исподтишка бросали на нее сидящие за столом дамы. Тересса швырнула на стол салфетку, резко встала и вышла.

Слезы гнева и обиды застилали ей глаза. Споткнувшись о высокую ступеньку террасы, Тересса подхватила юбки и выбежала в сад. В свете Большой Луны деревья казались серебряными. По другую сторону неба, словно отражение Большой, всходила Малая Луна. Тересса любила эту пору года, когда светили сразу две луны. Холодный ночной воздух высушил слезы.

Тересса успокоилась и медленно пошла по дорожкам сада, радуясь, что теперь она совершенно одна. В мерцании ночных светил она легко различала дорогу к своему любимому месту, уединенному гроту над мелкой речушкой. Тересса протиснулась сквозь густую завесу ивовых зарослей и буквально упала на мраморную скамью. Не успела она отдышаться, как услышала шорох шагов по усеянной опавшими листьями тропе.

— Тесс, — позвал спокойный мужской голос.

— Отец! — Удивленная и обрадованная, Тересса вскочила на ноги.

Он стоял спиной к свету, поэтому выражение его лица Тересса видеть не могла. Однако в голосе короля не было ни гнева, ни раздражения.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — мягко проговорил он.

— Там было так душно, пожаловалась Тересса, — я вышла подышать воздухом.