Мексиканские страсти - Барб Хэн

Рид невольно представил себе это. Да и запах цветочного мыла, до сих пор окружавший Эмили, подстегивал воображение – и прогнать соблазнительный образ было совсем не просто.

– Что случилось? – спросила Эмили, видя, как кривятся его губы.

– Это секрет.

– Почему? – Ее взгляд скользнул с губ к глазам и обратно.

– Раз тебе не нужно в ванную, тогда я приму душ.

– Тебе помочь? – лукаво предложила Эмили.

– При иных обстоятельствах я бы не отказался. – Рид медлил, стоя у двери ванной.

– Да я шучу! Какой мужчина захочет принимать со мной душ, когда я в таком виде?

Рид подошел, наклонился над Эмили, сидевшей на кровати, будто хотел поцеловать.

– Почему нет? Мужчины любят красивых женщин.

Ее удивительные карие глаза потемнели. Зря он, наверное, подошел так близко. Она ранена и нуждается в отдыхе.

И все-таки он не удержался – рука потянулась к ее лицу, пальцы прошлись вдоль подбородка, коснулись губ. А она в ответ обвила руками его шею, поглаживая волосы.

Понимая, что поступает неправильно, он поцеловал ее – мягко, бережно, опасаясь причинить боль. Ее горячие, сладкие губы немного отдавали мятой – после зубной пасты, которой она пользовалась в больнице, и имели сильный вкус чего-то запретного. Что он делает? Это нужно немедленно прекратить. Где его самодисциплина?

Но самодисциплина, видимо, была бессильна против восставшей плоти.

Наконец, сообразив, что он ведет себя подобно безумцу, сующему руку в горшок с кипящим маслом, Рид отстранился. Здравый смысл взял верх. Но стоило ему увидеть удивленное выражение в ее глазах, как решимость его дала слабину.

– Слушай, так нельзя, – пробормотал Рид, отчаянно подбирая слова, – как бы мне ни хотелось…

– М-м-м…

– Я боюсь навредить тебе с твоими травмами.

Обида и боль в ее глазах едва не заставили его передумать.

– Да, я понимаю, – Эмили отвернулась, – лучше не надо.

– Давай подождем немного.

– Можешь не оправдываться. Ведь это я поцеловала тебя в больнице, а не наоборот. Ты не виноват, что я тебе не нравлюсь.

Неужели она и впрямь так думает?

– Да ты не представляешь, что ты со мной делаешь. Вот я сейчас пойду в душ, и там придется принимать меры, потому что хочу тебя безумно.

– Ой, извини.

Щеки Эмили вспыхнули, приобретая ярко-багровый оттенок и заставляя сердце в его груди биться в два раза быстрее.

– Не смущайся. Я вот не смущаюсь. На честность с моей стороны ты можешь рассчитывать, и если мы с тобой будем вместе, я ожидаю того же.

Рид был вознагражден теплой улыбкой и подумал, что всегда готов показать такой открытой, красивой, сексуальной девушке, как Эмили, насколько она желанна – при условии, что ей это не навредит.

– Честность – это хорошая вещь, – наконец сказала Эмили и подмигнула ему, блестя глазами. – Раз уж у нас все по-честному, я могу помочь тебе с этой маленькой проблемой в душе.

– Одного раза будет недостаточно, – он встал и направился в ванную, – и проблема совсем не маленькая.

Рид вытерся полотенцем, почистил зубы и надел чистые боксеры. Вернувшись в комнату, он осторожно прилег на другом краю кровати, стараясь не разбудить Эмили. Ночник с ее стороны, который она забыла выключить, отбрасывал мягкий свет. Сам он заснуть не надеялся, но она, похоже, давно и крепко спала.

Не успел Рид так подумать, как Эмили пошевелилась и положила на него ногу. Пульс сразу забился чаще – гораздо чаще, чем он смел себе признаться.

Все, теперь он точно не уснет. Как можно спать, когда чувствуешь ее шелковистую кожу? И почему у нее такие сексуальные бедра? Ну вот, теперь она еще и руку положила ему на грудь, и их разделяет лишь тонкая простыня. Рид мысленно застонал. Да, ночь обещает быть длинной.

Он хочет ее. А она крепко спит. Но если бы и нет – что это меняет? Она ведь ранена.

А ведь, кроме белья и футболки, на ней ничего нет, и эрекция у него только крепнет. Но нет, он ни за что не причинит ей боль, пусть все тело его окаменело от напряжения.

И вдруг ее рука, лежащая у него на груди, шевельнулась.

– Не бойся, я не такая уж и хрупкая, – прошептала Эмили.

И вот уже вторая рука легла ему на грудь, и губы нашли его губы, а язык проник в рот. Ладонь Рида нежно заскользила по ее шелковистому животу, сжала ей грудь, вызывая томные стоны, говорящие о страстном желании. А ведь она хочет его совсем не меньше! Рид поднял ей футболку и стал ласкать языком ее соски. Эмили тихо замурлыкала, изогнулась, и вдруг в ее вздохе ему почудилась болезненность. Рид насторожился:

– Ты в порядке?

– Д-да… – Ее ответ не убедил его. Наоборот, его словно холодной водой окатили. Нет, он не станет продолжать, если ей больно.

– Видишь? Пока рано. Надо остановиться.

Он осторожно перекатился на спину, мысленно умоляя ее не шевелиться, не двигать бедрами, иначе для него все будет гораздо труднее.

На этот раз Эмили не возражала.

– Скажи мне, где болит.

– Болят ребра, когда я двигаюсь, – призналась она со счастливым смехом, обещавшим яркое солнце и голубое небо.

Рид приподнялся на локтях и поцеловал ее в лоб.

– Как с тобой хорошо, – сказала Эмили, а Рид подумал, что вместо того, чтобы обдумывать их дальнейшие действия, разрабатывать план по поимке бандитов, он, довольный, лежит в постели с Эмили, будто так и надо. Но тем не менее это факт. Жаль, что они не могут здесь задержаться и рано утром должны снова уезжать.

– Мне тоже, детка, – сказал Рид. – Ты отдыхай, завтра у нас длинный день.

Она подняла на него свои ясные карие глаза:

– А ты что будешь делать, когда я засну?

– Думать. Нам нужен план.

– Я хочу тебе помочь.

– Самое лучшая помощь с твоей стороны – это отдых.

Не прошло и пяти минут, как Эмили уже крепко спала. Риду повезло меньше. В голове роились беспокойные, тревожные мысли. Надо заехать к жене Стивена. И почему случай со Стивеном так тяжело давит ему на совесть? Люк написал, что Стивен в порядке, что рана пустяковая. Они втроем без происшествий покинули парковку и «хвост», что следовал за ними, вскоре отстал – когда наконец догадался, что это не те люди. Об Эмили тоже необходимо подумать. Пока она спит рядом, свернувшись калачиком, и он чувствует ее тепло. И ему это нравится.

Эмили открыла глаза, потянулась и огляделась. В номере никого. Матрас на стороне Рида холодный.

Где же он?