Отбор демона, или Тринадцатая ведьма - Витамина Мятная

На руке отчетливо проступал знак.

Нет не так, а вот как: ЗНАК!

И этот знак был подозрительно похож… Мои щеки начали краснеть, вслед за ними и уши.

Кикимора деловито вгляделась в оставшееся от ожога родимое пятно.

– Какой-то герб огненного клана, видать, сильный демон из правящих, – с сомнением проговорила она.

И этот герб представлял из себя… Жезл! Да-да, тот самый. Я сморгнула, и картинка изменилась, я уже видела щит и свернувшегося в кольцо дракона, из пасти чудища вырывались языки пламени.

Это было похоже на двуликую «даму», продаваемую на ярмарках. Если посмотреть на гравюру под определенным углом, то можно увидеть молодую женщину, но если взглянуть иначе – видна дряхлая старуха.

Какое же самомнение должно быть у конкретно этого демона, чтобы на свой герб поместить неприличную штуку, да еще такую большую!

Кикимора бегло и схематично срисовала герб, наложила повязку и перебинтовала руку до локтя, скрыв тайный знак. Я порадовалась, что срамной жезл не будет видно.

– Вот что, девонька! – уперла руки в боки кастелянша. – Я тебя полюбила, по сердцу ты мне пришлась! Нету у меня своих дочерей, не о ком позаботиться, так я тебе помогу, как родной! Уж больно жалко мне тебя! Фиг с хреном демону достанется, а не твоя чистота! Странно, что он на тебе знак поставил, а не на должнике…

– Никто меня в карты не проигры-ы-ывал, – роняя крупные слезы, хлюпая носом, завыла я со стыда и досады, только теперь понимая, как вляпалась.

Даже когда Ша`ранге Блек пугала меня последствиями, не было так страшно, море ощущалось по колено, горы – по плечо. И только здесь, вдали от дома, по которому уже скучала, я поняла, как непросто будет сразиться с демоном на равных.

– Я сама виновата, вызвала-а-а его… а он… он… Ик! Яви-и-ился! У меня никогда не получались заклинания, а в этот раз сработало! Как назло…

– Ну вызвала и вызвала. Эка невидаль – потерпит! Я, когда на болоте жила, кто ко мне только не таскался! И клады искать, и топиться, и железо в трясину закладывать. А демоны, они… Они только рады, когда их красивая девушка вызывает. В аду женщин мало, я на своих гиблых топях была первой красавицей! – отрезала кикимора и, задумчиво почесав в волосах с проседью, оглядела свое разоренное хозяйство.

Я, успокоенная ее словами, перестав ныть и жалеть себя, спросила:

– А что они с женщинами делают?

– Как что? Хватают и под венец тащють!

Наверно, ужас отразился на моем лице, потому как кикимора махнула рукой и сказала:

– А! Забудь, нам как раз противоположное надо, чтобы демон не добрался до тебя. Эй, там! – завопила она в соседнюю комнату. – Воды сюда! Мы тебя сейчас так отделаем – ни один демон не узнает!

В кухню вбежали, скрипя ножками, коряги, разлапистые, что твои пауки. Сверху на одном пеньке стоял таз с водой.

– Нагинайся! Будем тебя преображать! – И что-то при этой фразе меня кольнуло, предчувствие какое-то… Но обещание укрыть меня от демона пересилило всякую осторожность, и я доверилась бывшей хозяйке болота.

Для начала меня прополоскали в тазу, в разных порошках и жидкостях, после усадили на высокий стул. Кикимора колдовала над моими волосами, что-то втирала в кожу. Я сидела, поджав ноги, ни жива ни мертва и тревожно ждала окончания процедур.

Дверь хлопнула, на секунду забежал Найджел. Староста был в одной шелковой рубашке, распахнутой на груди, и в карминово-красных бриджах.

Деловито и совершенно без спросу цапнул пирожок со стола, сразу откусил половину, прожевал и вновь вцепился зубами в сдобу. Нагло, по пояс, зарылся в полки кастелянши. Через пару секунд стеклянного звона вынырнул оттуда со склянкой, вынул пирожок изо рта и…

– Крась не крась, все равно – серая мышь!

Я скрипнула зубами, а кикимора наподдала наглецу мокрым полотенцем.

Полностью засунув пирожок в рот, паразит под хлесткие удары самопального хлыста выкатился вон.

– Ты его не слушай, это он дразнится. У него всегда так: если ему кто нравится, он начинает говорить грубости. Когда я только прибыла в академию, мы тоже не поладили. Он меня прищепкой обзывал. А так он парень добрый. Просто боится, что эту доброту в нем другие разглядят.

Я недоверчиво хмыкнула: как-то не верилось, что этот ядовитый столичный хлыщ был таким добреньким.

– Готово! – Старуха хлопнула сухими ладонями и уперла руки в боки, любуясь своей работой. – Силы мои уже не те, что раньше. Нечисть, чем дальше от своего источника, тем слабее, а я уж давно не была в подземном мире. Но то, что тебя никто не узнает, могу гарантировать!

Я посмотрелась в зеркало и действительно не узнала. Себя.

Господи, что она сделала?! Я же стала, стала… КРАСИВЕЕ!

Кастелянша постаралась на славу! Уж не знаю, что за болотные мази и заклинания она применила, но выглядела я так, как самые красивые столичные барышни, рассекавшие улицы Хад`дагмарна в персональных каретах.

Волосы – просто блеск! Сплошное сверкание бликов, прическа – пышные кудри, легкие пружинки рассыпаны по плечам. И цвет изменился, стал не блекло-соломенный, а насыщенный. Золотой словно солнце.

Глаза сверкают, зрачки слегка расширены (увы, от ужаса). Ресницы длинные, словно восточные опахала, черные и густые. Губы от помады стали объемнее и завлекательно поблескивают. Единственное, что огорчило, – бледная, как молоко, кожа. Я и раньше особо румяной не была, а теперь и вовсе стала похожа на призрака.

Кикимора заверила меня, что это нынче очень модно в столице, модницы даже прикладывают к лицу свинцовые примочки и пьют уксус, чтобы казаться бледнее и немощнее. А все потому, что модой правят эльфийские девы. Все человечки, у которых есть в роду эльфы, очень зазнаются.

Взяв две половинки свеклы, кастелянша мазнула мне по щекам и растерла. Стало немного лучше. Это уже было румяное привидение.

Единственное, что радовало в новом образе, – меня теперь и родная мать не узнает.

В день начала нового года, когда в академии разрешены посещения родителей, Меган Макги будет искать среди адепток серую мышь с пепельными волосами и невзрачным личиком, не узнав свою дочь в привлекательной барышне с модным цветом лица.

– Ну все, ты готова. Билеты у тебя с собой? – деловито спросила мисс Гриб, она уже надела на себя официальную маску. Из муфты, к моему удивлению, высунулась лапа найденыша с висевшей на когте картонкой.

Официальный посадочный талон на караван до Глактонберри, напечатанный на толстой бумаге с золотым тиснением на обрезе и гласивший: «Луиза Макги, адептка первого курса, спальное место № 13, фамильяр – одна штука, багажное место одно».

До чего же умница у меня помощник, не забыл билеты в гостинице.

– Никому нельзя доверять! – давала мне последние наставления кастелянша. – Ведьмочкам, чтобы их силу не выпили, приходится искать себе защитника. Ты выбирай получше! В академии жизнь не сахар, что уж греха таить, первокурсникам там тяжело приходится. Только отвернешься, а они хвать тебя и чуфырь-чуфырь! Парням много воли не давай, они у нас больно шустрые! Граф он, не граф, будет волю давать наглым частям тела, без помолвки с дарением официального родового перстня, бери что потяжелее – и со всего размаху!