Мой сияющий тиран - Катерина Снежная

– По-плохому?

Он подобрал из-под ног ремень, недвусмысленно крепко сжал в руке. Глаза ее заметно округлились. Дыхание участилось, и грудь под тканью заходила ходуном, верх и вниз.

– Ты же не будешь меня этим?

– Только если захочешь, – произнес усмехнувшись.

Она попалась. Поверила в серьезность намерений. Обмануть оказалось проще некуда. Пустая угроза насилия, и она поверила в его намерения.

– Не хочу.

На миг показалось, что Злата и в самом деле заревет. Красивое личико скривилось, губы задергались в попытке то ли раздуться, то ли сжаться.

Велигор остановился, загнав ее в угол. Посчитав, что напугал достаточно, отбросил ремень в сторону и вздохнул:

– Либо ты соглашаешься на обмен. Либо вынуждаешь меня прибегнуть к физическому контакту.

Девчонка сжалась вся, лихорадочно дрожа. Похоже, у нее совсем не было опыта в отношениях. Забавно. Может дать отпор любому арктику, внушить что пожелает. Но в столкновении с реальным предложением испугалась.

– Ци все равно контролируешь ты. Меня тоже. Соглашайся.

Она замерла, обдумывая услышанное. Нервно бегая глазами по его лицу.

– Что я получу взамен?

Велигор не скрыл улыбки. Как будто у нее есть преимущество в данной ситуации. Кроме защиты Ци – ничего. Но смелости хватает торговаться и даже выставлять условия.

– Что хочет маленькая вьяна?

Стало крайне любопытно услышать, чего она хочет. Свободы, денег, лимитное количество раз? Злата призывно облизывала губы. Взгляд карих глаз подернулся размышлениями, она прикрыла глаза.

– Твои воспоминания, – махнула головой, будто гривой. – Да, твои воспоминания. Как тогда, помнишь?

Велигор не ожидал такой просьбы. Смутился, посуровел, удивленно уставился на нее. Воспоминания на мосту Вечности и другие? Не хотелось делиться с ней личным. Слишком частное. У бессмертных со временем воспоминания стираются. Выхолащиваются. Память подлежит забвению, как и у смертных. Удержать в голове дорогие образы можно осознанными усилиями. Эти крупицы берегут, никому не показывают, как самое ценное, что есть в мире, полном вечных перемен.

–Ты уверена?

Покивала, с опаской разглядывая сменяющиеся выражения на его лице.

– Зачем тебе? – спросил серьезно, разглядывая ее, как кого-то наглого, кто претендует на его святое.

Злата вскинулась, сглотнула.

– Чтобы понять, кто ты.

– Мне не нравится. Придумай, что-нибудь иное.

Уголки рта девчонки слегка дрогнули, она выдохнула.

– Слабо душу открыть, да? Страшно? Я тебе однажды сказала, кто ты.

Велигор дернулся, как от удара. Зло сфокусировал взгляд на дерзкой прекрасной мордашке. Мог ли он подумать столько лет назад, что его импульсивное решение в той школе приведет к этому. Жизнь весьма забавный процесс. Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Он хорошо помнил те, детские слова.

Поймала его.

Цена дороговата, но оно того стоило. Он сжал зубы, набираясь терпения. Он бы очень удивился, если бы узнал, что будет торговаться с таухуа, пусть и необычной, за собственные воспоминания.

– Договорились, – процедил он. – При условии, что свяжу тебе руки. Сам буду касаться запястий, или пальцев, чем ты там это делаешь.

Девчонка замахала головой.

– Только не голой, – добавила поспешно.

Вспомнила, в чем оба стоят посередине спальни.

– Не много ли условий?

– Хотя бы в белье.

Под его пристальным наблюдением неловко надела трусики. Решили по очереди. Одно воспоминание, один обмен без Ци. Велигор принес из гардероба ленту. Яркого алого цвета с крошечным бубенчиком на конце. Злата не узнала ее. Позволила связать ею себе руки за спиной.

Он сел на кровать и усадил ее на бедра. Животом к себе, собирая маленькие ступни у себя на коленях, под ее руками. Обычно в этой комнате он и таухуа лежали голые. Их столько перебывало, этих девушек. Он не помнил ни лиц, ни фигур. Они точно простыни на его кровати. Появлялись и исчезали, раз за разом. И ни одна из них не сидела на его бедрах, не диктовала условия и не позвякивала мелодичным бубенчиком, которым когда-то дразнила его животных в зверинце.

Бубенчик при каждом движении тихо позвякивал. Живо напоминая ему о прожитых годах, проведенных в происках.

Звяк! Звяк!

Его Злата, его вьяна.

Придет время. Придет момент. А сейчас ждать, нужно терпеть. Делать вид, что он играет по ее правилам. Он начал с простых воспоминаний. Вспоминая что-нибудь одно за раз. Она смотрела, разглядывая Транспрану, бессмертных, их обычаи, жизнь.

Звяк! Звяк!

После Велигор развязывал ленты на ее руках, отчего бубенчик хаотично звенел. Нетерпеливо отбрасывал его в сторону. Злата разминала запястья. Пытаясь понять, почему он показал именно это воспоминание. А не любое другое. Затем послушно ложилась на живот и вытягивала руки. Он молча стягивал с нее трусики и приказывал.

– Разведи ноги.

Обрушивался на ее тело привычным движением. Навалился своим, растягивался. Тяжело давил, и только затем поднимался на руках. На ее затылке означилось его дыхание.

Мир окрашивался знакомым цветом. Злата не нагнетала в себе Ци. Вместо этого не принимала его янскую, и отдавала немного иньской. Такой недообмен не был для нее чреват потерей личности, скорее усталостью. И полноценным покрытием это вряд ли назовешь. Но она не спрашивала, зачем ему это. Зачем вообще видимость покрытия? Разве что потешить мужское самолюбие. Она не видела ловушки, расставленной перед самым носом.

Только спустя четыре месяца она спросила. Чем вызвала внутри Велигора волну ликования. То, что он долго выжидал, покрывая каждую ночь других таухуа. Гарем таял на глазах. Он никак не мог удовлетворить растущую жажду. Потребность взять то же самое, но более ценное и совершенно недоступное. И от этого такое вожделенное.

Вопрос показал, что Злата готова к следующему этапу.

Она спросила:

– Что ты ответил Вечности?

Она

Велигор красив, заботлив, но никакая часть внутри эмоционально не откликалась. Не реагировала сладким ощущением, что он мой. Он чужой, бездушный захватчик, угрожающий потерей жизни. Страшно. Очень страшно.

Первый раз я неуверенно ступила к нему. Он сидел на кровати и разглядывал меня с жадностью мужчины, наконец-то получившего то, что давно хочет. Крайне заинтересованный, одержимый в каждой моей уступке. Движении. Его глаза пожирали. Руки аппетитно сжимались на ягодицах, каждый раз, когда я садилась на его бедра. Поддержали. Я выпрямляла и прогибала спину, чтобы не врезаться в его лицо. Велигор прижался носом, глубоко вдыхая запах, тыкаясь в мое солнечное сплетение между грудей. Затем он собирал мои ступни к себе на колени. Не трудно прочитать его мысли. В синих глаза, полных ломаного льда, темнел мрак. И там была я. Только я.