Битва свадеб - Лиз Тэлли

Все, что написано на вдохновляющих постерах, которые девочки вешают на стены, – просто дерьмо собачье. Разве что кроме одного, с котенком и надписью «Держись!». Вот этот действительно стоил своих денег.

Когда Теннисон вернулась с Манхэттена, где жила с лета, на осенние каникулы, все еще оставалось по-старому. Кит не сводил с нее глаз, а Мелани была третьей лишней. Однако в следующий приезд, на Рождество, что-то явно изменилось. Оба – парень и лучшая подруга – выглядели виноватыми. Нет, поправка – на самом деле только Мелани. В конце концов, под самый Новый год, после банки слабоалкогольного коктейля, она призналась: они с Китом (она набрала воздуху в грудь) целовались на одной вечеринке, еще осенью. Последовали извинения, потом слезы… Кажется, Теннисон дала подруге пощечину, а та умоляла о прощении и клялась, что этого больше не повторится. Кит, казалось, ни о чем не догадывался и целовал Теннисон так же горячо, как прежде, однако глубоко в душе она чувствовала, что грядут перемены, и страшилась их.

Там, на Манхэттене, прежняя жизнь казалась чем-то далеким, однако здесь, дома, девушка была не готова отпустить Кита. Она пошла на все, чтобы привязать его к себе, даже переспала с ним «по-настоящему», о чем он умолял еще со школы, когда они начали встречаться. Это было чудесно – так, как и представлялось в мечтах. При том что в шестнадцать Теннисон дала письменное обещание хранить целомудрие до брака и носила «кольцо непорочности», полученное от папы. До сих пор она свято придерживалась клятвы… ну, за исключением орального секса. Тут не было четкого мнения, считается это или нет.

Однако после Кит все равно сказал, что им надо расстаться. О, по-джентльменски, разумеется, – «дело не в тебе, дело во мне» и прочее. Мол, им не стоит ждать друг друга, а надо каждому жить своей жизнью. Как ни жаль, пора двигаться дальше.

Теннисон не ожидала, что будет так больно. И вообще-то – мог бы порвать с ней до того, как она все каникулы напролет занималась с ним сексом, нарушив свою клятву!

Вернувшись в Нью-Йорк, Теннисон дала себе другой зарок – со старым покончено. В одном Кит был прав – пора двигаться дальше. Она стала ходить по вечеринкам, пробовать то, что не стоило бы, и не раз ложилась в койку с тем, с кем не следовало. Теннисон из кожи лезла, чтобы забыть прежнюю себя и найти новую – современную, свободную, навсегда оставившую Шривпорт позади.

И теперь она снова здесь, рядом с бывшей лучшей подругой, а их сын и дочь вот-вот должны пожениться… Тридцать лет назад обе были бы в восторге от такого известия. Сегодня – не особо.

– Да, ситуацию не назовешь веселой или прекрасной, но наши дети любят друг друга, Мелли, – проговорила наконец Теннисон.

– Не смей меня больше так называть! Даже не думай вести себя как ни в чем не бывало после всего, что ты сделала мне и моей семье. Мы с тобой не подруги. И никогда ими не будем! – Мелани бросила сигарету на пол и затушила своим практичным невысоким каблучком. Потом наклонилась, подняла окурок и сунула под горшок.

Теннисон прикусила губу, чтобы снова не рассмеяться. Типичная Мелани. Обязательно заметет следы, если набедокурила. Держаться в рамках всегда было ее девизом. Она никогда не отваживалась открыто добиваться того, чего действительно желала.

За одним исключением. Когда захотела Кита. И получила его.

– Отлично. – Теннисон затянулась. Ей не особо нравилось, как смолистый дым обжигает легкие, но она не собиралась уступать бывшей подруге даже в этом. – Буду звать тебя Мелани. Или, может быть, ты предпочитаешь «миссис Лейтон»?

Та ответила испепеляющим взглядом.

– Мне плевать. Главное, не забудь убрать за своей собакой.

И женщина, которую Теннисон когда-то считала своей лучшей подругой навек, развернулась и пошла обратно к родным и близким. А сама она осталась докуривать и думать, как разгрести собачье дерьмо без совка или хотя бы бумажного полотенца. История всей ее жизни…

Час спустя Теннисон, отъезжая от совершенного в своей элегантности дома Лейтонов, почувствовала, что ей просто необходимо выпить. Она едва вытерпела остаток празднества, болтая с Коко – очень интересной собеседницей. В свое время та танцевала в кордебалете нью-йоркского «Радио-сити мюзик-холл» и вышла замуж за инвестиционного банкира, который вернулся сюда, домой, чтобы управлять семейным бизнесом. Она говорила на трех языках и владела подлинником Пикассо, а также намекала, что не прочь присоединиться к какой-нибудь паре в постели – для семидесятилетней просто потрясающе. Больше никто из гостей приблизиться к Теннисон не рискнул, хотя многие кидали осторожные взгляды. Особенно мать Мелани, Энн Бревард. Миниатюрная японка весь вечер не сводила с бывшей подруги дочери темных глаз, сверкавших чистой ненавистью.

Что ж, у старушки Энни имелись на то причины… Теннисон никогда ее не любила – она была холодной, вечно недовольной и не стеснялась пробивать своим дочерям дорогу с помощью денег. Может, Энн и заслужила случившееся, но Теннисон все же чувствовала, что поступила с ней и всей семьей Мел неправильно. Нельзя делать такие вещи из мести или со злобы.

Сворачивая на подъездную дорожку к дому, Теннисон с удивлением заметила припаркованный внедорожник «Тойота». Кто-то из друзей Эммы или Эндрю? Нет, дети будут дома еще не скоро – они хотели после вечеринки пойти куда-то потусоваться.

Объехав темную и вроде бы пустую машину, Теннисон загнала свой красивенький красный «Мерседес»-купе в гараж и опустила наружную дверь, прежде чем открыть замки и выбраться наружу. Жизнь в большом городе приучает к осторожности. Да еще это вторжение енота месяц тому назад заставило задуматься, разумно ли оставаться одной в большом доме.

Прада высунула голову из сумки, будто спрашивая – «что, уже приехали?» Потом зевнула, взвизгнув, и заскребла лапками по дорогой коже.

– Ладно, ладно, вылезай.

Дождавшись, пока дверь гаража коснется земли, Теннисон выбралась сама и достала щенка. Зайдя в дом, отключила сигнализацию и поставила Праду на пол, надеясь, что та потерпит до того, как ее выведут наружу.

Едва Теннисон успела положить сумочку на стойку, как в дверь позвонили. Неизвестно с чего женщину вдруг охватила нервная дрожь. Наверное, все из-за того, что весь вечер пошел как-то наперекосяк. Наряжаясь перед праздником, Теннисон была настроена показать себя с наилучшей стороны, сыграть роль блистательной матери жениха и всех там очаровать, как она это умела. И все шло хорошо, пока она не увидела Кита с Шарлоттой, и наметанный на измены глаз сразу определил, что к чему. Потом был стриптиз перед всеми и падение торта, а под конец уже оставалось только как-то дотянуть до конца вечеринки.

Процокав на каблуках по комнате, Теннисон заглянула в глазок, в голове в это время крутилось, что сейчас стоящий за дверью убийца выстрелит через нее, – обычный в боевиках трюк. Они там всегда так делают.

Однако по другую сторону стоял не кто иной, как полицейский Ретт. Теннисон взбила волосы и потянула створку.

– Мистер Ретт?