Тайна замка Вержи - Елена Михалкова

Трава-то и помогла ей.

В отчаянии вспоминая все, что слышала от конюхов, Николь отчетливо представила вечерний луг, травяные нити, стелющиеся под ногами. Ей припомнился негромкий голос Жермена: «Не дергай повод, малютка. Хорошо выезженная лошадь послушается тебя и без уздечки».

Это было славное время, когда толстяк учил местную ребятню ездить верхом. По вечерам, на закате они собирались на лугу, и старенькая Верба послушно катала детей.

К Николь Жермен проявлял особое внимание. Подсаживал ее, когда она пыталась вскарабкаться на лошадь. Своими руками вставлял ее ногу в стремя. Николь гордилась его вниманием – не каждой девчонке младший конюх графа оказывает столько почтения.

На третий день Жермен улучил момент, когда рядом никого не было, и предложил поучить ее одну, без Тома, Матье и прочей мелюзги. Польщенная Николь непременно согласилась бы, но их разговор был прерван самым грубым образом. На лугу появился дядюшка.

Мальчишки рассыпались в разные стороны. Жермен исчез еще раньше, едва лишь заметил вдали прямую, как оглобля, фигуру старшего конюха. Одна Николь осталась вместе с Вербой, глупо улыбаясь и надеясь, что Гастон похвалит ее за старания.

На людях старший конюх всегда был сдержан, да и дома с племянницей не слишком многословен, но в тот раз он отвел душу. Обозвал Николь и дурой, и бараньей задницей, и тупой курицей. Николь крепилась-крепилась, но в конце концов расплакалась. Она не понимала, отчего так ругается Гастон. А тот, прокричав напоследок: «Спуталась, дрянь, с похотливым козлом!», занес руку для удара. Но не ударил: выругался страшно и так стегнул Вербу, что бедная старушка взвилась от боли.

Николь была уверена, что забыла все, чему учил ее Жермен. Но теперь его голос зазвучал в ее голове.

«Представь, что ты выпустила повод. Это худшее, что ты можешь сделать. Все же и такое случается, особенно с неопытными наездниками.

Падать на полном скаку – опасное дело, малютка. Да и на рыси мало приятного. Хочешь остановить лошадь – отклонись назад. Откинься как можно дальше, словно собираешься лечь на ее круп».

Самое трудное – выпустить шею кобылы. Разожмешь руки, слетишь – и прощай, Николь Огюстен. Хорошо, если умрешь на месте. А ну как сломаешь хребет или ноги?

Николь сглотнула. Она не будет думать об этом. Но как же страшно…

«Святой Франциск, помоги мне!»

Девочка выпустила гриву из онемевших пальцев. Сжала ноги до боли в бедрах. Зажмурилась – и откинулась назад.

Птичка встала как вкопанная, и Николь, совершенно не ожидавшая этого, покачнулась и съехала вниз. Чтобы подняться, она схватилась за ногу лошади, и вдруг пальцы ее нащупали плотный комок под кожей, где должна была быть подпруга. Девочка ахнула и отдернула руку, но было поздно: кобыла взвилась от боли, протяжно заржала и сорвалась с места.

Не успела Николь крикнуть «Птичка!», лошадь пропала. Только хруст веток затихал вдали.

Девочка перевела дух и огляделась.

Зловещая чаща осталась далеко в стороне. Лес вокруг дышал волшебством, и тремя красками был расцвечен он: черной, серебряной и золотой. Трава светилась, присыпанная серебряными искрами. Над головой шумела облитая лунным золотом листва. Черные стволы уходили высоко вверх и загадочно шумели, словно звали по дороге к луне.

Прекрасный, мрачный, таинственный лес. И самый жуткий из всех окрестных лесов.

Николь сделала несколько шагов, выискивая просвет между деревьями, но темнота слева ничем не отличалась от темноты справа.

Опустившись на колени, девочка уткнулась в росистую траву. Разве ей под силу выбраться отсюда? Запах крови привлечет хищников, а она слишком устала, чтобы забраться на дерево.

Да и без хищников Черный лес полон опасностей. По ночам из-под корней бьют ледяные родники и выносят на поверхность подземных эльфов с темной кожей и волосами белыми, как пух аиста. До утра они танцуют на мерцающих полянах, приманивают заблудившихся путников песнями, чтобы лишить их рассудка и обратить в своих слуг.

Но лучше уж прислуживать эльфам, чем встретиться с пастырем волков! Его логово под елью, ветви которой грязны и мохнаты, как паучьи лапы. Случалось, охотники находили то, что осталось от заблудившихся в Черном лесу: обглоданные дочиста кости, сложенные горкой.

От пастыря можно сбежать, если спалить на его глазах клок волчьей шерсти. Но как уйти от болотнянника? Услышишь булькающие стоны со всех сторон – значит, вот-вот под ногами завьется спасительная тропа. Да только она ведет прямиком в его трясину, где из-под мутной воды белеют безглазые лица утопленников.

Куда ни беги, повсюду смерть, и лики ее один страшнее другого.

Где-то вдалеке зашептались листья: гроза, идет гроза! Николь подняла глаза к небу. К луне со всех сторон подобрались тучи. Словно льдины, сковывающие единственную полынью, они теснили друг друга. Пройдет совсем немного времени, и она останется в кромешной тьме, под дождем.

Николь совсем было решила встретить погибель, не сходя с этого места. И вдруг на ветке над ее головой просвистела ночная птица.

– Хороший знак, – пробормотала девочка. – По правде говоря, я буду считать хорошим знаком даже твой помет, упавший мне на голову, милая пташка.

Она с трудом встала.

Капли забарабанили по листьям над ее головой. Издалека налетел порыв ветра, согнул тонкие верхушки осин, разогнал тучи. Приоткрывшийся разрыв заполнила собой луна, и в ее свете Николь увидела вдалеке белое пятно.

«Цветущий куст? – думала Николь, вглядываясь сквозь полумрак. – Не будь я в чаще леса, сказала бы, что это побеленная стена дома».

Сколь ни было нелепо предположение, ей не оставалось ничего другого, как проверить его. Она медленно направилась к белому пятну, переступая через сухие ветви.

И вдруг весь лес потемнел. Серебро под ногами потускнело, золото листьев растаяло без следа. Подняв глаза, Николь увидела, что луна исчезла – тучи поглотили ее, не оставив и капли волшебного света.

Ветер стих, все замерло. И вдруг деревья разом ахнули и застонали, замахали ветвями, будто отбиваясь от великана, пытающегося вырвать их с корнем. Вспышка молнии озарила все вокруг. Николь перекрестилась, и небеса ответили ударом грома.

Когда раскаты стихли, Николь услышала, что к робкому шуму дождя добавился еще какой-то звук. «Хруст веток!» – поняла она.

Птичка возвращается! Кобыла покружила вокруг и решила, что лучше быть с неопытной всадницей, чем бегать одной по незнакомому лесу.

Николь обрадовалась так, как не обрадовалась бы и человеку. Быть может, кобыла, спасшая ее один раз, выручит и во второй.

– Птичка! – пронзительно закричала она. – Птичка, сюда!

До нее слишком поздно дошло, что она слышит не легкую поступь одной лошади, а топот многих копыт, приглушенный дождем.