Чужая жена. Двойная сделка - Ольга Дашкова

– Что?

– То, о чем ты думаешь, такого больше не повариться.

– Вы меня не тронете?

– Тронем.

Альберт провел пальцами по ее лицу, поднимая за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Они у нее такие красивые, светло-карие, в них еще есть хрупкая надежда, которую придется разбить в дребезги, как Рус ту вазу.

– Тебя проиграли, теперь ты будешь жить с нами, спать с нами, находиться везде с нами, чтоб все видели, чья ты.

– Но зачем так?

– Потому что таков тот мир, в котором мы живем. В который ты случайно попала. Он жесток, циничен, в нем нет места ничему лишнему. Это репутация, все должны знать, что если кто-то играет или ведет дела с нами, это не серьезно, за все приходится платить и отдавать долги.

Вика слушала и понимала, ее не отпустят. Этот мужчина не простит долг, не вернет выигрыш.

– Но я предлагаю тебе сделку.

– Сделку?

– Три месяца, как я и говорил, ты с нами. По истечении этого времени долги аннулируются, мы избавим тебя от мужа, если, конечно, ты захочешь. Плюс хорошая сумма с шестью нулями, компенсация, это уже бонус. Ведь ничего не делается просто так, ты будешь свободной, богатой женщиной.

– Но это не мой долг.

– Хорошо, долг за Мироновым останется.

Вика кивнула, но все равно продолжала испуганно смотреть.

– Мне не нужны деньги.

– Деньги нужны всем и всегда, они дают свободу, – Альберт резко перебил ее, продолжая резать взглядом. Он ловил каждую эмоцию на лице девушки, как от удивления расширились зрачки, как поморщилась при упоминании мужа, а потом денег. Она больше не вырывалась из его рук, притихла.

Вика задумалась, то, что ей предлагали, было ужасно по своей сути. Ее принуждали, при этом покупая, но дело не в деньгах, а в самой ситуации, в ее неправильности. Она не вещь, не безвольная кукла, но выходит, что никто так не считает, ее муж подавно.

– А если я не соглашусь?

– Будет больно. Но все равно все будет.

– Это выбор без выбора.

– Скажи это своему мужу, белка.

Альберт улыбнулся, прижимая Вику к себе, она отчетливо чувствовала его возбужденный член. При воспоминании Антона стало противно, а еще страшно. Он не даст ей жизни, он не отстанет от нее просто так, точно убьет, а до этого будет мучить.

Пальцы Альберта трогали ее губы, так невесомо и нежно, он с трудом сдерживал себя, а Вика вспомнила, как эти пальцы ласкали ее между ног, как проникали внутрь, как она при этом боролась с собой, стонал от удовольствия. Она тогда была еще женой, и изменять мужу не входило в ее планы. Но Альберт, как змей-искуситель, играл, умело манипулировал, играл ее телом.

А потом все пошло не так.

– Страшно?

– Да.

– Страх обостряет чувства.

Вика испуганно вскрикнула, когда за спиной раздался громкий лай.

– Ганс знает, Ганс чувствует страх.

– Убери его. Пожалуйста.

Альберт выпустил ее из рук, легко поднялся, Вика проводила его взглядом, снова засмотрелась на спину и татуировку из двух гвоздей, сложенных в крест.

– Пойдем, мальчик. Ганс, гулять.

Но пес, поднявшись, стоял, продолжая смотреть на Викторию, снова чуть склонив голову.

– А ты ему понравилась. Даже не думай, это моя сучка. Гулять.

Открыл дверь, выпуская животное, а потом, захлопнув ее, начал на ходу расстегивать ремень, спуская брюки вместе с бельем. Вика отвернулась, прикрыла глаза, но снова резко их открыла. Альберт теперь был совершенно обнаженный и возбужденный.

Высокий, крепкий, поджарый, мышцы играют под кожей. Он встает коленями на кровать, стягивая с Вики одеяло, устраиваясь между ее ног.

– Не смотри на меня так.

– Как?

Не отвечает, руки мужчины уже под футболкой, а Вика не знает, что делать. Мозг отчетливо выдает сигнал тревоги, тело сковывает страх. Упирается ладонями в плечи Альберта, кожа прохладная, а он, преодолевая ее сопротивление, опускается вниз, задрав футболку, целует живот.

Язык скользит по коже, тут же вызывая дрожь, вверх, она без лифчика, губы посасывают сосок, чуть прикусывая его. Футболка летит в сторону, Альберт ласкает языком и губами уже вторую грудь, они идеальны, упругие, с торчащими припухшими сосками. Девушка под ним замерла, часто дышит, а он, продолжая терзать то один, то второй сосок, расстегивает ее джинсы.

До чего ладненькая девочка, кожа гладкая, вкусная,и снова этот запах яблок срывает крышу. Вика понимает, что надо сопротивляться, но она, точно безвольная кукла, ничего не может сделать. Мужчина целует жадно, лаская на грани легкой боли, с нее резко сдергивают джинсы вместе с трусиками, тут же широко разводят ноги.

Альберт все так же стоит коленями на кровати, смотрит на раскрытое перед ним лоно девушки. Она гладко выбрита, такая аккуратненькая, ведет руками по бедрам, вниз, трогает половые губы, проводя по ним пальцами, раздвигая, скользит между ними, задевая еще не возбужденный клитор.

Вика вздрагивает, пытаясь свести бедра, но ей не дают, Альберт оказывается рядом, ведет по щеке языком, продолжая ласкать между ног, вызывая смешанные чувства. Сердце стучит, во рту пересохло.

– Ты бы знала, сколько спермы кипит в моих яйцах. Стоит так, что больно, – шепчет в ухо, тут же посасывая мочу.

Альберта начинало потряхивать от этой девчонки, от ее торчащих сосков и упругой груди, от гладко выбритой киски, которую хотелось вылизать, пробуя на вкус ее возбуждение. От ее покорности и дрожи, что передавалась ему.

– Я обещаю, ты будешь кричать, громко кричать.

Вика вскрикивает на самом деле, когда его пальцы проникают внутрь, но не глубоко, начиная ласкать внутренние стеночки влагалища. Так не должно быть, это неправильно, она не должна позволять трогать себя после того, что было.

– Альберт.

– Да, белка.

– Не надо.

Мужчина смотрит холодными глазами, но в зрачках огонь, делает пальцами резкое движение, Вика задыхается от нахлынувших ощущений, такие острые, глотает ртом воздух.

– Да, девочка, да, смотри на меня.

– Иди ко мне, – мужчина протягивает руку, приглашая Викторию присоединиться к нему. – Ты краснеешь, словно девственница, хотя мы знаем, что это не так. Иди сюда.

Потоки воды стекают по крепкому мужскому телу, ноги чуть разведены, после недавнего секса его член еще не опал окончательно. Вика стоит, обернутая влажными простынями, между ног мокро, живот и бедра испачканы спермой.

– Белка, – Альберт склоняет голову, смотрит.