Моя жизнь с Гертрудой Стайн - Алиса Бабетт Токлас

Когда объявили войну, доктор Уайтхед зачитывал пугающие новости из газет, но хранил молчаливую безмятежность.

Нанес визит Бертран Рассел и упорно отстаивал пацифизм. Миссис Уайтхед, будучи хозяйкой, не могла ничего возразить, но Гертруда, знакомая с Расселом еще во время визита с Лео в Англию, резко ему возражала.

У Уайтхедов была два сына, один еще весьма юный, старший — призывного возраста, и юная дочь. Старший, Норт, выздоравливал после болезни в сельской местности, и миссис Уайтхед беспокоилась, как бы он не записался в армию, поэтому послала телеграмму, прося его вернуться немедленно домой. Он и в самом деле пытался записаться. Она считала, что он должен предстать перед комиссией и быть назначен офицером и поэтому отправилась в Лондон поговорить с Китченером. Китченер когда-то был близким другом ее брата, епископа Англиканской Церкви в Индии. Миссис Уайтхед вернулась с подтверждением чина для Норта.

Мы предложили отправиться в Лондон за багажом и получить деньги по переводам. Миссис Уайтхед поехала с нами. Ей хотелось выяснить, может ли она как-то помочь бельгийцам. На пересадочной станции нам повстречалась леди Эшли, с которой мы познакомились благодаря Мире Эджерли в Париже. Она приехала попрощаться с сыном, который был приписан к одному из кавалерийских батальонов и их отправляли во Францию. Так мы впервые узнали, что Англия направляет войска во Францию.

В Лондоне железнодорожная станция была переполнена юношами, оставившими школу, чтобы отправиться на войну.

Мы поспешили вернуться. Новости с фронта становились все более тревожными. Гертруда отказывалась вставать, предпочитая оставаться в постели, бодрствуя с закрытыми глазами. Когда, наконец, немцев остановили у Марны, я поторопилась в спальню Гертруды с новостью, но она мне не поверила: «Ты уверена?». «Да, уверена абсолютно. В данную минуту нет необходимости волноваться».

Битва при Марне полностью изменила наше настроение, будущее казалось уже не таким страшным. Пришла телеграмма от Нелли Жако: Tout va bien nullement danger t’embrasse Nellie[46]. Мы показывали эту телеграмму всем в доме Уайтхедов. Они не восприняли телеграмму как смешную (как ее поняли мы), а как ободряющий знак.

Среди людей в доме Уайтхедов повстречали Литтона Стрейчи, ближайшего соседа. Мы познакомились с ним годом раньше у Этель Сандс, тогда же видели и Джорджа Мура. Его тонкий писклявый голос в первые дни войны зазвучал еще пронзительней, чем прежде. Его сестра находилась в Германии, и он беспокоился, как бы вытащить ее оттуда. Эвелин Уайтхед посоветовала ему: «Вам следует обратиться к британскому послу в Германии».

Мы получили в посольстве в Лондоне наши документы и пересекли канал. В офисах посольства слышалось разноязычие, но более всего германской речи, что ужасало нас.

Секретарь в посольстве спросил: «Чем я могу вам помочь». «Дайте нам временный паспорт для возвращения домой». «Не могу». «Но раньше вы давали». «Нет, не могу, невозможно». Гертруда вспылила: «Я не хотела использовать имя моего друга, но поищите-ка Милдред Олдрич и посмотрите, какие документы вы ей выдали». Секретарь исчез, немного погодя вернулся и сказал довольно смиренно: «вы правы», — и выдал нам документы.

Он сказал: «Встаньте пожалуйста и присягните на верность своей стране». «С радостью», — сказала я с энтузиазмом. «Ну вот», — произнес он деловым тоном.

Я вернулась в отель, чтобы уложить наши сундуки. И в спешке лишилась чудесного старинного блюда Веджвуд[47], пагубно уложив его под тяжелую малахитовую чашу. Вспоминая об этом сейчас, удивляюсь, как мы смогли довезти наш огромный сундук Инновейшн[48] до Франции.

На пароходе, пересекавшем канал, находилось много огорченных бельгийских офицеров, покинувших Бельгию и ныне направляющихся во Францию. Их глаза были настороженными, хотя усталыми. То было наше первое знакомство с глазами солдат.

Поездка на поезде была странной. Поезд извивался по территории страны, чтобы избежать французских войск и добрался до Парижа уже в темноте.

Париж был пустынен. Милдред Олдрич из-за экономических трудностей вынуждена была закрыть парижскую квартиру, отдать своих канареек и перевезти мебель и книги в Юри, местечко на вершине горы у Марны. Она не успела там устроиться, как объявили войну. Мы ее навестили, и она поведала нам о битве на Марне.

На военную службу призвали многих наших французских друзей. Дерен и Брак были призваны сразу же. Пикассо попрощался с ними, как испанец он не подлежал призыву. Позднее он сказал: «Это был последний раз, когда я их видел, когда они вернутся, это будут не те самые друзья, с которыми я прощался».

Эрбена, слабого художника, слабого во всех смыслах, от армии освободили, поскольку он был не в состоянии нести вещевой мешок. Он был дружен с Роджером Фраем и остался у него в Лондоне. Анри Маршан вернулся с Ближнего востока и был мобилизован. Делоне был в Испании и таинственным образом избежал призыва. Матисса мобилизовали в охранные войска поддерживать безопасность железнодорожных мостов. В действующую армию его не взяли из-за слабого зрения.

Гийом Аполлинер не принимал французского гражданства. Он родился в Италии от матери-польки и отца-итальянца, а учился в южной Франции. Когда объявили войну, он пошел добровольцем во французскую армию, офицером в артиллерию. После того, как несколько раз свалился с лошади, его послали на передовую, где в самом начале войны он получил ранение в голову и подвергся трепанации черепа. Мы с ним ненадолго встречались на чаепитии в Париже в 17-м, у Шанель, в саду ее дома в Фабур Сан-Оноре. Голова его была забинтована, но выглядел он привлекательней, чем когда-либо.

Весной 1915 года мы отправились в Пальма де Майорка. До этого мы провели там два лета и нам понравилось. Доехали поездом до Барселоны, оттуда пароходом по Средиземному морю до Пальмы. Нам рассказали, что за нами гналась германская подводная лодка, но рано утром мы благополучно добрались до места.

Мы наведались в пансионат, который рекомендовали некоторые англичане, но нашли его неудовлетворительным. Мы уже собирались уезжать но нас встретил Уильям Кук, прибывший на корабле с Жанной, подругой из Бретани. Он хотел знать, может ли нам помочь. Я сообщила, что мы собираемся в отель Медитерранео, а Гертруда остается с багажом, как заложница, пока я присмотрю комнаты в отеле. Отель выглядел обещающе. Мы с Куком вернулись и освободили Гертруду из ее плена.

Мы устроились, наконец, в одном из флигелей отеля Медитерранео, выходившим фасадом к морю, с видом на порт и собор. Кук и Жанна брали нас в длительные прогулки в Женова и в оливковые рощи. Собор вместе с дворцом архиепископа в Феналуч привел нас в восторг. Кук также повел нас и на бой быков в Инке, где Жанна впервые стала свидетельницей убийства быка. Она думала только о том, сколько могло стоить животное такого размера.