Ярость и рассвет - Рене Ахдие

Когда воин закончил, со стороны зрителей послышались возгласы и свистки одобрения.

– Они должны разминаться, перед тем как начать бой, – решила Деспина.

– Всегда умничающая фивийка.

– Если я столкну вас вниз, вы будете выглядеть решительно не по-королевски.

Еще несколько воинов продемонстрировали технику упражнений, перед тем как на песке материализовалась неповоротливая фигура. Плечи бойца были огромны, и, казалось, каждый мускул под его медной кожей напрягся.

– О господи, – промолвила Шарзад. – Он может раздавить мой череп голыми руками.

Деспина хихикнула.

Когда раджпут достал свой тальвар, блеснувший на солнце, он мрачно застыл на миг, держа над головой оружие наготове.

«Давайте посмотрим, что это значит: быть лучшим фехтовальщиком в Рее».

Мужчина опустил меч, и в этот миг Шарзад видела его клинок в последний раз за все время выступления раджпута. Тонкий тальвар рассекал воздух, извиваясь над рукой владельца, раджпут направил его вперед и воткнул в песок.

Затем, ближе к окончанию упражнения, он поднял свободную руку ко рту…

И подул через свою открытую ладонь.

Поток пламени распространился на меч.

Тальвар пылал.

Рассекая воздух тальваром, похожим на кричащего дракона, он крутил его над головой. Окончательно воткнув оружие в песок, погасил пламя.

Воины вокруг оглушительно загудели в одобрении.

Изумленные Шарзад и Деспина смотрели друг на друга.

– Я… я … – попыталась что-то сказать Шарзад.

– Я знаю, – закончила за нее Деспина.

Забывшись в своем бессловесном разговоре, они обе не сразу заметили другую фигуру, шагающую по песку. Встревожившись, Шарзад посмотрела вниз и ощутила, как что-то резко сжалось у нее в груди. Ее брови изогнулись, а губы стали тонкой линией.

Плечи халифа были загоревшими и поджарыми; каждый мускул на его словно выточенном торсе блестел, отчетливо выделяясь в свете послеполуденного солнца.

Деспина вздохнула.

– Несмотря ни на что, должна отметить, я всегда считала его весьма красивым. Какой позор.

И снова Шарзад почувствовала, как ее что-то странно укололо внутри.

– Да. Это позор, – прошипела она.

– Не нужно злиться на меня за то, что я восхищаюсь им. Поверьте, он последний мужчина, на которого я могла бы иметь какие-то виды. Мне не нравится играть в азартные игры с собственной жизнью.

– Я не злилась на тебя! – запротестовала Шарзад. – Мне все равно, если ты или кто-то другой восхищается им!

В глазах Деспины затанцевала насмешка.

И тогда халиф достал свой меч.

Это было уникальное оружие. Клинок, не такой широкий, как сабля, и не столь явно изогнут. Лезвие тонкое, его кончик сужался под более резким углом в сравнении со всеми остальными мечами, которые видела Шарзад.

– Ты знаешь, как называется это оружие? – спросила она.

– Его называют шамшир.

Когда халиф начал упражнение, Шарзад поняла, что вцепилась в верхнюю часть стены, чтобы лучше видеть.

Подобно раджпуту, он рассекал воздух и описывал мечом дуги так быстро, что было почти невозможно различить положение клинка. Но там, где превосходствующая сила раджпута позволяла ему излучать угрозу без движения даже одной мышцы, гораздо более гибкое телосложение халифа подчеркивало его тонкое изящество – инстинкты хищника – в каждом мановении.

Прошла половина тренировки, и он положил обе руки на эфес шамшира и повернул рукоятку, разделив ее на две части.

Меч разъединился надвое, и халиф начал крутить по клинку в каждой руке. Они прорывались сквозь воздух, словно пыльный демон в пустыне, свистя у него над головой, пока он продолжал свой путь через песок.

Шарзад услышала, как Деспина перевела дух.

Сдвоенные шамширы низвергли ливень из искр, стоило ему ударить их друг о друга и закончить упражнение, держа в каждой руке по мечу.

И снова через толпу воинов, наблюдавших за представлением, пронеслись одобрительные возгласы. Независимо от чувств по отношению к халифу, они не могли отрицать – он был одаренным фехтовальщиком.

Кроме того, Халид не являлся королем, который полагается лишь на защиту со стороны других людей.

Он из тех, кого нелегко будет убить.

«И это представляет собой серьезную проблему».

– Надеюсь, вы удовлетворили ваше любопытство? – спросила Деспина.

– Да, моя госпожа, вы довольны? – хриплый голос оповестил их о присутствии мужчины за их спинами.

Обе девушки вскочили на ноги, все еще стараясь, чтобы их не заметили воины внизу.

Шарзад побледнела.

Напротив них стоял шарбан Рея, его лицо было покрыто маской ложного самообладания, а глаза наполнены… разочарованием.

– Генерал аль-Хури. – Шарзад отряхнула пыль с ладоней и одежды.

Он продолжил внимательно изучать ее, в его взоре разгорелась война неясной природы.

Когда поединок окончился, поражение Шарзад стало очевидным.

– Что вы здесь делаете, моя госпожа?

– Мне было… любопытно.

– Я вижу. Могу спросить, кто вам разрешил тут находиться, моя госпожа?

При этих словах возмущение Шарзад возросло. Он, конечно, может быть шарбаном Рея и он значительно старше ее, но она не сделала ничего, что оправдывало бы такое неуважение. В конце концов, она была его королевой, а не ребенком, коего можно отругать за плохое поведение.

Девушка шагнула вперед.

– Я ни у кого не спрашиваю разрешения, генерал аль-Хури. И не буду спрашивать ни у кого в будущем. По какому бы то ни было поводу.

Он осторожно вдохнул, его карие глаза, напоминающие глаза Джалала и столь же отличающиеся от них, злобно сузились.

– Боюсь, мы не можем позволить вам такое поведение, моя госпожа. Видите ли, моя работа – защищать короля и его королевство. А вы – вы противоречите моей работе. Извините. Я не в состоянии позволить вам продолжать это делать.

«Он… он знает?»

– Благодарю вас, генерал аль-Хури.

– Простите, моя госпожа?

– Никогда не возникало вопроса о том, кто собирается позволить мне вести себя определенным образом; вопрос состоял в том, кто намерен остановить меня. Благодарю вас за ответ на него.

Пожилой мужчина на мгновение качнулся назад на каблуках, глядя сверху вниз на дерзкую девушку с карими глазами, вспыхивающими разными оттенками, и маленькими ручками, которые она уперла в бедра.