Уйти или остаться? - Джессика Стил

В половине седьмого они покончили с делами. Джек Бриант проводил их до машины и остановился около Эмми. Вполголоса он сообщил:

— Мой развод состоится через две недели.

— Поздравляю, — ответила она.

— Я хочу сказать, что через две недели я буду совершенно свободным человеком. Я думаю…

Голос Бардена нетерпеливо ворвался и их разговор:

— Я думаю, что неплохо бы до завтра попасть в Лондон!

Ну и свинья! Нахальная свинья! Пытается указать ей на ее место!

— Пока, Джек, — улыбнулась Эмми, едва удержавшись от приглашения позвонить ей через две недели.

— О чем это Бриант вам нашептывал? — ворчливо спросил Барден, отъехав.

— Рассказывал, как движется процедура его развода, — холодно отвечала она.

В данный момент никакого расположения к своему нанимателю она не чувствовала, и, когда минут через пятнадцать он предложил остановиться перекусить, Эмми точно знала, что лучше умереть голодной смертью.

— Вы не возражаете, если мы не будем задерживаться? Сегодня я должна еще кое с кем повидаться.

— Замечательно! — Нога его с такой силой нажала на газ, что мотор взревел, а нос машины устремился в небо.

К моменту прибытия к ее дому он, впрочем, уже снова обрел свои манеры. Выйдя с ней вместе, взял у нее ключи.

К несчастью, вероятно торопясь поскорее от нее отделаться, он задел за косяк двери и засадил себе под ноготь занозу, а пытаясь ее вытащить, снова торопился и расщепил, так что кусочек дерева оказался под ногтем.

Автоматически Эмми взяла его за руку.

— Неужели вы и шагу не можете ступить без няньки? — легкомысленно поинтересовалась она.

— Пытаетесь шутить?

Какие уж с ним шутки! Это был длинный день, и заканчивали они его не лучшими друзьями.

— Вот еще! — взорвалась она. — Вам лучше войти, в этом полумраке я ничего не вижу. — Хочется верить, что палец болит!

Она ожидала, что из духа противоречия Барден немедленно откажется от всякой помощи, но, к ее удивлению, он двинулся за ней.

— Я сейчас, — сказала Эмми и пошла за щипчиками из маникюрного набора. Вернувшись, она снова завладела его рукой, пытаясь разглядеть пострадавшее место. — Вам будет не так больно, если вы отвернетесь.

— Мне дадут конфетку, если я не буду плакать? — спросил он.

Эмми усмехнулась, ее хорошее настроение вернулось. Остатки занозы вышли неожиданно легко, и — о боже! — как она его любит! Любит?

Он наклонился, чтобы посмотреть на ее работу. Их головы соприкоснулись, потом отпрянули друг от друга. А потом внезапно — даже непонятно, кто сделал первое движение, — они оказались очень близко, его руки протянулись к ней, и она очутилась в его объятиях.

Когда их губы встретились, его поцелуй оказался таким же нежным, как и в воскресенье. Тогда Барден держал ее крепко, но не слишком близко, — на этот же раз он словно вжал ее в себя и поцеловал снова. Все такой же нежный, он стал требовательным, жаждущим взять и дать. Внезапно по ее жилам пробежал огонь. Эмми обняла его под пиджаком, ей хотелось быть еще ближе. Никогда до этого она не была влюблена. Тепло его тела, которое она ощущала через тонкую рубашку, опьяняло ее. Она и представить себе не могла, что близость, прикосновения, запахи, крепкие объятия мужских рук могут так подчинять.

Оказалось, Барден испытывал такую же потребность чувствовать ее близость. Его пальцы начали ласкать ее тело под тонким шелком блузки.

Еще один поцелуй, еще одно касание. Губы его спустились к ее шее, а руки обхватили полные груди.

Ласки его гнали быстрее кровь по жилам, заставляли таять все тело. Но неожиданно для самой себя, откуда-то из подсознания, у нее вырвалось полузадушенное:

— Стой. — (Он немедленно остановился.) — Стой, Барден, — повторила она из своего полуобморочного забытья.

Он отнял руки от ее груди, опустил их, положив на талию, всмотрелся в ее лицо. Эмми не могла вынести его взгляда. Резко отвернувшись, отстранилась и вздохнула, почувствовав, что он больше ее не касается.

— Это не было запланировано, — сказал он ей в ухо. Кажется, он уже сожалеет о случившемся.

— Не было, — повторила она.

— Вы в порядке? — спросил он хрипло. Нет, отнюдь не в порядке! Только что она обнаружила, что любит его, по уши влюблена. И еще знала, что, когда останется одна, когда он уйдет, любовь начнет причинять боль.

— Великие небеса, да, — спокойно заверила она его и качнула головой, чтобы отделаться от неотступного, до звона в голове, желания.

Видимо, он поверил ее словам, потому что поднялся. Она попыталась справиться с дыханием. Следующим звуком был хлопок закрываемой двери — он вышел из квартиры. В порядке? Ничего никогда не будет теперь в порядке!

В холодном свете следующего дня Эмми поняла, что любовь к Бардену — не плод ее воображения. Она поднялась с постели. Ночью ей, видимо, удалось немного поспать, хотя казалось, что она не сомкнула глаз ни на минуту.

Она встала под душ, раздираемая все теми же мучительными открытиями, что терзали ее всю ночь. Она любит его, и надо честно признаться: началось это с первого момента их встречи.

И куда девалась ее решимость не позволять ему больше притрагиваться к ней? Впрочем, ясно, что стоит ему сделать лишь движение — и вся ее решимость тает на глазах.

Что, если бы каким-то чудом у нее не вырвалось это «стой»? Не хотелось даже думать об этом. Барден не собирался прерывать свои ласки, это точно.

Эмми покинула ванную, так и не найдя объяснения, почему она его любит. Возможно, такого объяснения в природе и не существует: непонятно, почему вы кого-то любите. Ясно, что радости она тут не обретет. Но она любит его, и с этим ничего не поделаешь. А Барден ее не любит, и вероятности, что что-то изменится, — никакой.

Вот объяснение мелочей, тогда как будто незначительных, теперь — наполненных громадным смыслом. Чувство обиды, злости — как часто оно появлялось, особенно когда она считала, что у него интрижка с женой друга.

А как ей было неприятно думать, что он бабник! Хотя тут она оказалась не права. Или права. Пусть он и не ухлестывает за этими Ингридами, Паулами и так далее, но он ведь не проводит вечера в одиночестве, а? Точно известно, что, например, сегодня он выходит в свет с Карлой Несбитт.

Ревность, жестокая, разъедающая сердце ревность охватила ее. Эмми поехала на работу, вооружившись решимостью, на этот раз твердой решимостью преодолеть свою любовь к Барде ну. Ей надо заняться своей личной жизнью. У всех имеется какая-то личная жизнь… Ну, например, Адриан. Даже тетя Ханна куда чаще выходит в общество, чем она. Эмми решила, что ничто больше не помешает ей развлекаться изо всех сил. Ничто! Кто бы ее теперь ни пригласил, она отказываться не будет.