Проклятый любовью - Татьяна Купор

мелькнула чья-то хрупкая фигура. Роман остановился и внимательно посмотрел туда, где ему почудилось движение. Ждать долго не пришлось. Испуганная Лидия нерешительно выглянула из-за двери.

Перед глазами снова возникли смутные образы, вспомнились обрывки фраз:

– Я слышала, что ты выходишь замуж… Это правда?

– Да, Лидия, это правда. Я выхожу замуж.

Неужели… Нет, он бы никогда…

Роман смахнул испарину со лба и направился в гостиную.

Никого.

Он вернулся. Комната, в которой раньше жила Маргарита, располагалась недалеко от его спальни. Роман в нерешительности толкнул дверь.

Пусто.

Резкая боль сдавила ему виски. Где он ее оставил?

Закрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то. Безрезультатно.

С гулко бьющимся сердцем поднялся на второй этаж, онемевшими пальцами открыл дверь последней комнаты. Черной комнаты. Переступил порог и замер возле дивана.

Маргарита спала, свернувшись калачиком. Волосы разметались по подушке, а правая рука лежала поверх одеяла. Роман осторожно присел на краешек дивана и посмотрел на окровавленную повязку чуть выше ее локтя.

Горячий алый на скорбном черном. Снова нечеткие образы промелькнули перед глазами. «Оставь меня, оставь меня!» Безнадежный, панический крик зазвенел его в ушах, как погребальный колокол.

Если твоя болезнь начнет прогрессировать…

Похоже, дела совсем плохи. Нужно позвонить психотерапевту и обо всем рассказать. Вчера вечером он потерял над собой контроль, значит, болезнь вернулась. Рука его сестры изувечена, и уже ничего нельзя изменить. Она, наверно, ненавидит его, потому что не знает правды… Хотя, кого он обманывает? Нет ни одного аргумента, который мог бы его оправдать.

Он скользнул быстрым взглядом по голым стенам и пыльному полу. Заметил в углу скомканную клеенку от нового дивана. Почему он оставил Маргариту именно здесь? Что говорил? Что делал? Роман прижал ко лбу ладонь и почувствовал головокружение.

Тяжелый вздох прервал его мысли. Маргарита открыла глаза. Роман не знал, что сказать, как поступить, как оправдаться. Сердце бешено билось о ребра. Он встал и отвернулся к окну, пытаясь овладеть собой. Погода испортилась: во дворе бушевала метель, а обнаженные кроны деревьев немели от холода.

– Что ты наделал? – тихо спросила она, и Роман обернулся, посмотрел на нее. Какая бледная и несчастная, глаза потухли. Господи, ему хотелось провалиться сквозь землю прямо в преисподнюю. Стиснул зубы так сильно, что стегнуло в виски.

– Прости меня, – с трудом выдавил он, но Маргарита уже закрыла глаза. Со стороны казалось, что она снова уснула. Роман осторожно подхватил ее на руки и отнес в гостиную. Положил на диван, укрыл пледом. Прошло несколько минут, пока он разыскивал Елену.

– Пусть Марго возвращается в свою комнату, постели ей там, – распорядился он. – И помоги, если будет нужно.

Елена молча кивнула в ответ.

Он вышел из дома, и некоторое время стоял на крыльце, в расстегнутом пальто и с сигаретой в зубах. Жадно глотал дым, словно хотел задохнуться.

Маргарите станет легче жить, если он умрет. Или нет? Наверное, даже после смерти не даст ей покоя, будет приходить и терзать ее, как все эти призраки. Терзать до тех пор, пока не заберет с собой…

Он вздрогнул, услышав, что открылось окно. Машинально отступил назад, не желая быть замеченным, и очень вовремя: чья-то рука отодвинула штору. До его слуха донеслись голоса:

– Сейчас же закрой, простудишься! – возмущалась Елена.

– Глупости! За пять минут ничего не случится. В груди очень давит, понимаешь? – Второй голос принадлежал Маргарите.

– На, укутайся в плед.

Повисла тишина. Потом Роман снова услышал голоса:

– Прошу, перевесь клетку в другую комнату. Не могу видеть мучения этих птиц!

– Роману Станиславовичу это не понравится.

– Плевать! Сделай это или я просто выпущу их на волю! Я его не боюсь. Если будет недоволен, скажешь, что я попросила тебя об этом.

– Ладно, – вздохнула Елена, и в доме стало тихо. Роман достал еще одну сигарету. Минут через пять до него опять донесся голос Маргариты:

– Не могу понять, он уехал или нет?

– Вроде нет, – вкрадчиво ответила домработница.

– Кажется, во дворе гудел мотор… – Снова тишина. – Господи, не могу поверить, что он это сделал со мной!.. Он, всегда такой внимательный и нежный… В него словно дьявол вселился! – Голос стал глуше, будто она отошла от окна. Теперь Роман с трудом разбирал слова. – И я люблю его, это чудовище! Этого порочного демона! Уже нет смысла скрывать.

– Постой, милая… Но ты же выходишь замуж!

Маргарита молчала, и пауза показалась Роману мучительно длинной. Он сжимал в озябших пальцах тлеющую сигарету и не мог себя заставить вернуться в дом. Все тело онемело.

– Я делаю это потому… потому что… – Маргарита все никак не могла подобрать нужных слов. – Понимаешь, Нестор очень хороший. Он ждал много лет, пока я решусь связать с ним свою судьбу, поддержал в трудный момент моей жизни. И сейчас постоянно рядом. Господи, я дурачила его столько лет… и теперь не могу повернуть обратно!

– Это долг, милая. Долг, а не любовь.

– Любовь только губит, Елена. А я хочу жить!

Это последнее, что он услышал. Потом окно закрыли. Роман выбросил сигарету и пошел прочь. Метель завывала и совсем не радовала, можно было отложить поездку и вернуться домой, дорогу наверняка замело. Но он все равно сел за руль. Машина завелась не сразу и с трудом выехала со двора. Роман не мог остаться. Посмотреть Маргарите в глаза после того, что сделал, – было хуже смерти.

Но и работа не принесла облегчения. Весь день в голове стоял туман. Обвившаяся вокруг сердца змея шептала, что Маргарита умрет. Он погубит ее. Собственными руками.

К вечеру метель усилилась. Стояли последние дни ноября, но зима уже вступила в свои права. Дорога домой казалась бесконечной, хотя прошло чуть больше часа. Прежде, чем войти, Роман постоял на крыльце с сигаретой. Только когда начал коченеть, наконец, решился. Постучался к сестре, но ему никто не ответил. Тогда он толкнул дверь и переступил порог.

Маргарита сидела в кресле, одетая в синюю блузку, застегнутую на все пуговицы, и черные леггинсы. В ее руках дымился глинтвейн. Она глядела в окно, выходящее на другую часть двора, и о чем-то думала. Бежали секунды, и они пульсировали у Романа в висках, превращаясь в оглушительные удары.

– Маргарита…

Она даже не дрогнула. Он обошел кресло и сел на корточки перед ней. Взгляд ее глаз был печальным, потухшим. Говорить или не говорить, что он ничего не помнит? Признаться или нет, с чем это связано?

Воздух в комнате потрескивал от тревоги и ожидания. Слова не складывались в нужную фразу. Роман разучился дышать.

– Прости