Английский бульвар - Чингиз Абдуллаев

— Хорошо, — задумчиво говорит Алессандро. — Ты знаешь, этадура вчера накупила себе таких дорогих нарядов, что я даже испугался. Неисключено, что потратила все свои деньги. Приобрела в бутиках кучу новых вещей.Эта дурочка действительно думает, что я могу влюбиться в такую корову.

— Ты с ней спал?

— Конечно. Иначе она бы мне не поверила. Ничего особенного.Пылкая женщина, давно не спавшая с мужчинами. Если учесть ее возраст, то онаеще достаточно подвижна. Мне было интересно, как она будет себя вести. Ничегоособенного. Хватала меня за уши, шептала какие-то слова. Я заметил, что у неебыло очень красивое белье. Наверное, купила, чтобы произвести на менявпечатление.

— Какое белье? — не понимает Цирил.

— Нижнее белье. Она заплатила за эти трусики не меньше стадолларов. Приятно было пощупать. Мне нужно было ее раздеть, чтобы потомзаставить надеть одежду Сибиллы.

— Судя по ее большому заду, ты должен был получитьудовольствие.

— Это ее единственное достоинство. После моих девочек быть стакой старухой — все равно что пить грубое крестьянское вино после вермута. Но,в общем, было неплохо. Я ожидал худшего, — Алессандро криво ухмыляется. — Ноодну небольшую ошибку я все-таки допустил. Оставил свой мобильник включенным,когда он вошла в рубку. И именно в этот момент позвонила Симона. Но я быстровернулся и отключил аппарат.

— Если бы она ответила, все могло сорваться, — нахмурилсяЦирил.

— К счастью, она оказалась достаточно робкой. В этомотношении нам повезло. Если бы вместо нее была Сибилла, та бы обязательноответила. Не задумываясь. После того как наша знакомая приняла душ, я дал ейодежду Сибиллы и приготовил для нее наш фирменный «коктейль». Она его выпила исразу начала засыпать. Я устроил ее на палубе. Остальное ты видел. Когда вы сАрчи громко приветствовали нас, мы с ней целовались. Я покорно изображалстрасть. А эта дурочка отвечала мне даже в полусонном состоянии. Уже позже, наглазах у всех, я понес ее в постель. А потом мы отплыли в Монако.

— Арчи говорил, что у вас романтическая любовь, — недоброусмехнулся Цирил.

— Пусть все так и думают. Два билета я купил, заплатив своейкредитной карточкой, чтобы можно было проверить. Чек лежит у меня в кармане.

Когда в больнице будут производить опись вещей, ты долженобратить внимание на копию счета. Ее должны обязательно внести в протокол.

— Можешь не беспокоиться, — кивнул Цирил, — все сделаем какнужно.

— Хорошо. Теперь нужно решать, что делать с этой русскойособой. У нее в Ницце никого нет, она никого не знает. Собирается звонить вМоскву и рассказать о яхте, на которой отдыхала. Поэтому лучше не тянуть…

Он замолчал, выразительно взглянув на Цирила.

— Сегодня ночью? — уточнил Цирил, глядя перед собой.

— Да, — кивнул Алессандро, — не будем откладывать. У менясохранится прекрасное воспоминание об этой наивной дурочке. Выгонишь ее с яхтысегодня днем. Чтобы она успела вернуться в Ниццу, позвонить домой, рассказать,что живет в отеле. А вечером можно ее навестить. Никто не свяжет ее убийство снашей историей. Ты меня понял?

— Все сделаем, — Цирил посмотрел на спутника. — Опять подманьяка?

— Зачем ты это спрашиваешь? — резко ответил Алессандро. —Это не моя часть работы.

— Вы были близки. Я думал…

— Не нужно думать, Цирил. Сделайте свою работу аккуратно ичисто. А как там получится, меня не касается. Для этого мы с тобойразрабатывали операцию столько месяцев. И ничего больше не говори мне об этойрусской. Ее никогда не было в моей жизни. Ты понял? Ее никогда не было.

Цирил сжал губы и молчал. Он все понял без лишнихобъяснений.

Я лежу в каюте уже четвертый час. Иногда я выхожу на палубу,чтобы увидеть безмолвного Джефа, который устроился в рубке и, кажется, вполнедоволен своим существованием. Хоть бы здесь была какая-нибудь газета илижурнал.

Официант давно все убрал со стола. Я чувствую, что начинаюнервничать. Отсюда до Ниццы минут пятнадцать-двадцать езды, даже меньше.

Столько же обратно. Алессандро говорил, что вернется черездва часа. Прошло уже больше четырех, а его все нет. Спрашивать что-либо у Джефабесполезно. Он лежит, как истукан, и даже не смотрит в мою сторону. Когда моичасы показывают три, я понимаю, что больше не могу лежать спокойно. Но, сдругой стороны, я помню, что обещала Алессандро подождать его. Он могзадержаться в Ницце. С деловыми мужчинами так бывает, потому не нужнонервничать. Тем не менее, спокойно валяться — не в моих правилах.

Я поднимаюсь, одеваю эти дурацкие шорты и прозрачную белуюрубашку.

Хорошо, что в сумочке есть темные очки. Я надеваю их ивыхожу на палубу. Джеф лениво смотрит на меня. Когда я подхожу к мостику,соединяющему яхту с причалом, он делает слабую попытку остановить меня.

— Не уходите, — говорит он мне вслед, — должен приехатьсеньор Бохничек.

По-французски Джеф говорит с чудовищным акцентом. К тому жеот него пахнет луком и еще чем-то неприятным. Я видела его подружку. «Какоймужлан должен быть ее другом?» — подумала я вчера. И не ошиблась. К тому же уменя неплохое обоняние, и я чувствую запах его тела, смешанный с запахом моря,он вызывает у меня отвращение. Мама считала, что мне нужно поступать нахимический факультет или стать фармацевтом, настолько безошибочно я угадывалазапахи. Я и сейчас любой запах чувствую лучше, чем остальные. Наверное, средимоих предков были охотники.

— Я сойду на берег, немного погуляю и вернусь, — пытаюсьвтолковать я этому типу.

Но все бесполезно. Махнув на него рукой, я перешла напричал.

Несмотря на дневную жару, в порту много людей. Япрогуливаюсь вдоль причала.

Наша яхта не хуже других. Наверное, многие даже завидуют еевладельцу. Я подхожу к киоску, где продают журналы и газеты. Нужно купитькакой-нибудь журнал, чтобы скоротать время. Я долго выбираю и наконец нахожунужный.

Протягиваю продавцу и роюсь в карманах. Конечно же, я забыласвои деньги в сумочке. Откуда у меня могут быть деньги в шортах. Я смотрю наяхту и возвращаю журнал продавцу. Милый дяденька в берете. Типичный француз.Ему лет шестьдесят.

Он удивленно вскидывает брови:

— Мадам не хочет брать журнал?

— Хочу. Но я сошла с яхты, забыв взять с собой деньги, —чистосердечно признаюсь я, указывая в сторону «Глории».

Продавец смотрит на меня. Он вполне способен оценить мойвид.

Может, даже видел, когда я сходила на причал. И понимает,что я не вру. Глупо было бы не пытаться не заплатить за журнал. Он улыбается ипротягивает мне его.