Потайная дверь - Ева Фёллер

Через некоторое время он вернулся, держа под мышкой довольно громоздкую шкатулку.

– Ты только послушай, – я с восхищением зачитала ему несколько строф. То, что межгалактический переводчик сделал с этим текстом, было настоящим волшебством, потому что звучало это так, будто было написано на моём родном языке. – Ну не чудо ли?

– Что это?

– Пятистопный ямб лорда Байрона. Здесь он самый популярный и общепризнанный автор.

Себастьяно лишь рассеянно кивнул и сунул мне в руки кошель с монетами:

– Вот тебе немного наличности.

– Спасибо. Ну и что там было, в банке?

– Мы миллионеры, – объявил Себастьяно и выглядел при этом потрясённым. – В фунтах, кстати сказать. Подняться до такого здесь мало кто может. Похоже, мы тут и впрямь принадлежим к высшему классу. Вот, ты только взгляни! Фамильные драгоценности. – Он раскрыл шкатулку, и я с первого же взгляда была так ослеплена, что мне пришлось зажмуриться от блеска. На тёмно-синем бархате лежали сверкающие бриллианты и другие драгоценные камни в виде всевозможных украшений – колье, браслетов, серёг, булавок для галстуков, запонок, колец, гребней, застёжек для пояса. Себастьяно вытянул из шкатулки выдвижной ящичек, и там было всё то же, но в варианте с жемчугом.

– Ого! – ахнула я. – Особенно вот этот перстень с печаткой. Он по-настоящему крут.

– Признайся, лорд Байрон для тебя всё же круче, а?

– Ну, пожалуй. Это же первое издание. И при этом совершенно новенькое. И автор ещё жив! Ведь эта книжка – лишь начало «Паломничества Чайльд-Гарольда»! Я хочу сказать, он сейчас сидит где-то здесь в городе и продолжает сочинять, ну разве это не безумие? Теоретически он может быть членом клуба, куда ты сегодня под вечер собираешься пойти со стариной Реджи. – Мне вдруг пришла в голову одна мысль: – А возьми на всякий случай книжку, вдруг ты где-нибудь пересечёшься с лордом Байроном, попроси его подписать.

– Не гарантирую, – сказал Себастьяно.

– И попроси его обязательно надписать: «Для моей дорогой Анны».

* * *

После того, как мы надёжно припрятали ценности – Себастьяно обнаружил в своей комнате в письменном столе потайной ящик и запер в нём шкатулку, – мы раздумывали, к кому отправиться первым делом: к мистеру Тёрнеру или к мистеру Стивенсону. Поскольку Хосе явно считал существенным, чтобы мы поддерживали контакт с обоими, нам следовало как можно скорее озаботиться этим.

Однако не успели мы решить, кого из них навестить первым, как объявился мистер Фицджон: дескать, обед готов и может быть подан. Тут же мы обнаружили, что изрядно проголодались, и в один голос решили сперва поесть.

Пока мистер Фицджон и ещё несколько человек из прислуги вносили благоухающие блюда, мы осмотрели остальную часть дома. В том числе просторную столовую, в которой можно было устраивать большие банкеты, бальный зал, занимающий всю заднюю часть дома и оснащённый огромными люстрами, зеркалами в позолоченных рамах и диванчиками на гнутых ножках в стиле Людовика XV, и библиотеку, похожую на рабочий кабинет хозяина дома на втором этаже, но вдвое большую и с утроенным количеством книжных шкафов. Комнату для завтраков и салон для приёмов мы уже видели утром. Я стала озираться в поисках кухни, но Себастьяно сказал, что она внизу, как и прочие хозяйственные помещения.

– Ничего себе, крутое бунгало, – тихо сказала я, когда мы управились с осмотром. То есть я хотела это сказать, но у меня получилось: «Это невероятно роскошное жилище», и это значило, что нас кто-то слышит. Я обернулась – и действительно, в нескольких шагах от нас в зале стоял мистер Фицджон, словно статуя в серой одежде, устремив взгляд на свои такие же серые баш- маки.

– Кушать подано, – вежливо сказал он.

Во время обеда, который мы для удобства поглощали в комнате для завтраков, я чувствовала себя немного неуютно, потому что вокруг нас постоянно находились люди, которые нам прислуживали, причём не одна подавальщица Жани, как сегодня утром, а ещё и мистер и миссис Фицджон, а также юноша в ливрее, которого нам представили как Седрика, одного из слуг. Что указывало на то, что слуг в доме много.

Как за моим, так и за стулом Себастьяно всё время кто-то стоял, готовый по малейшему мановению руки подскочить и подложить кусочек или заново наполнить стакан. Для питья мы заказали лимонад, и нас поэтому, вероятно, причислили к оригиналам, поскольку мы не выбрали вино. Но поскольку мы и по официальной версии происходили из другого конца света, эта особенность значила не так много. С тем же основанием мы могли притвориться за обедом немного капризными, потому что поданные нам блюда не всегда были нам знакомы. Не то чтобы мне это не нравилось, но просто требовало привычки. Был ягнёнок с мятным соусом, запечённые устрицы в яичном тесте, треска на пару́, жареная печень и ростбиф с неопределимым, маслянистым гарниром – я позднее узнала, что это был йоркширский пудинг. Я отведала всего понемногу и остановилась на ростбифе. И ещё попросила у Жани добавки зелёного горошка. На десерт было несколько видов пирога и взбитых со сливками и яйцом кремов, но всего было так много, что мы едва попробовали. Я уж хотела было сказать что-то вроде: «В следующий раз мне хватило бы глазуньи с жареной картошкой, а десерт и вообще не обязательно», но предпочла сдержаться, сообразив, что весь персонал ведь столуется тут же, и меню из многих блюд порадует их больше, чем глазунья. Жани выглядела так, что ей не повредило бы несколько хороших обедов, она была слишком худа, и Седрик тоже был не старше неё, он ещё рос – мальчики в его возрасте нуждаются в обильной пище.

Я весело посмотрела на обоих:

– Так много осталось. Надеюсь, вы сможете всё это разогреть.

Они непонимающе переглянулись. Мистер Фицджон откашлялся:

– Прислуга ест на кухне. Им подаётся лишь простая еда.

– Вы хотите сказать, что всё это… – я указала на серебряные миски и всё ещё полные блюда —…было только для нас?

– Ну, повариха, а также миссис Фицджон и я, ничтожный, забираем остаток себе. Для низшей обслуги еда готовится отдельно.

Ну это ли не верх дискриминации!

– И что же получат сегодня Седрик и Жани? – поинтересовалась я.

– Оба уже поели.

– И что они ели?

Седрик и Жани стыдливо потупились.

– Отвечайте на вопрос вашей госпожи, – приказал мистер Фицджон.

– Картофельный суп, миледи, – пугливым шёпотом прошелестела Жани.

– Только картофельный суп?

– Каждый получил ещё и по кусочку хлеба, – добавил Седрик, покраснев.

Себастьяно предостерегающе пнул меня под столом, но я уже не могла остановиться.

– Я хотела бы, чтобы отныне в доме все ели то же, что и мы. Я против эксплуатации на рабочем месте. – И к этому я ещё смело добавила: – Кроме того, я хочу, чтобы Жани и Седрик работали в день не больше восьми часов. Самое большее.