Испорченная реальность - Джон Урбанчик

Чтобы добраться до Ньютауна, нам пришлось пересесть на «Централ», перейти по платформе — с восемнадцатого на девятнадцатый путь. В поезде мы молчали. Я смотрел в окно — во тьму туннеля (когда мы проехали под мостом), искал лица и фигуры. Замирал на каждой остановке, пока мы не выехали на свет — прямо перед «Централ». Боялся, что на нас накинутся призраки.

Увидел одного. Ошибки быть не могло. Он смотрел на меня с платформы, из темного уголка на станции «Виньярд». Не шевелился, только встретил взглядом наш поезд и уставился в салон, когда двери разошлись. Я ожидал нападения и не расслабился, пока двери со свистом не сошлись. Поезд отошел от платформы. Конечно, подумал я, он предупредит своих друзей (возможно, телепатически, почему нет?) и они войдут на «Таун-Холл».　

Там я вроде бы заметил еще одного, закутанного во мрак — бледное лицо, выглядывающее из тьмы в конце первой платформы (у таблички «Берегись поезда»), но поезд в тот миг тронулся, и это могла быть просто игра теней, или размытая реклама, или просто граффити.　

Анна положила руку мне на плечо и прошептала:　

— Все будет хорошо.　

Больше мы не говорили — лишь когда ждали второго поезда на «Централ», Анна взяла меня за руку, подошла слишком близко и сказала:　

— Не о чем волноваться.　

Я так не думал.　

Небо затянули облака. Темнело. Скоро опустится ночь. Я знал, что такой мрак — раздолье для призраков.　

Анна, наверное, меня не поняла.　

— Я не причиню тебе вред, — сказала она. — Не стану тебе мешать. Обещаю.　

— Я знаю.　

Она сжала мою руку. Подъехал поезд.　

Я всегда воображал ясновидящих за занавесками из бусин, одетых в развевающиеся шелка и бархат, с густо накрашенными глазами, длиннющими ресницами и ногтями, способными устрашить Фредди Крюгера. Ну и с бородавкой на носу — она, вероятно, была воспоминанием о «Волшебнике страны Оз». К моей чести, я не думал о летающих обезьянах. Только ясновидящий мог бы угадать мою реакцию на этих тварей. В целом это была мешанина странных образов, слепленных вместе в уголках моего разума. Сюда можно было добавить много лаванды и благовоний, кучу свечей, хрустальный шар и потрепанную колоду Таро — это бы меня сразу отпугнуло. Из-за такой картинки мне и не хотелось в них верить. Что они пытались доказать?　

У подруги Анны, Вороны — это имя описывало цвет ее волос, — было кое-что из моего воображаемого списка и много всего другого. Серебряные кольца на половине пальцев, в брови, носу и пупке, не скрытом обрезанной футболкой, напоминали скорей о стриптизерше в выходной. Джинсы не были мешковатыми и не липли к ногам. Волосы оказались крашеными, а глаза — фиолетовыми, вероятно из-за линз. В ней не было ничего мистического и неземного.　

Квартира тоже выглядела нормально. В глаза не бросались принты с драконами, перья или книги по прорицанию. На полке стояли Торо, Дюма, Толстой и Вольтер. Самое безумное, что там было, — Брэдбери. Ни Кроули, ни Юнга, ни сатанинской библии, ни энциклопедии кристаллов или «Демонолатрии». Не было даже Эдгара Аллана По. Ни черная, ни радужная, квартира Вороны могла бы быть и моей. Честно говоря, наиболее оккультным в этой девушке было ее имя.　

Она встретила нас у дверей, провела внутрь и спросила, налить ли нам вина, или мы обойдемся водой. Анна выбрала вино.　

— Красное или белое? — спросила Ворона.　

Анна посмотрела на меня, улыбнулась, словно знала, чего я хотел, и сказала Вороне:　

— Красное, пожалуйста. Обоим.　

Ворона оставила нас в гостиной. Телевизор напротив окна, диван и кресло, журнальный столик с номерами «Кто», «Бит» и «Лучших техников фотошопа», приятная репродукция Baн Гога на стене — один из его автопортретов.　

— Видишь, — сказала Анна, присаживаясь в кресло, — здесь ты в безопасности.　

— Конечно, — ответил я.　

— Садись.　

Я последовал ее примеру. Ворона вернулась из кухни с тремя бокалами, болтавшимися вверх тормашками у нее между пальцев, и бутылкой — в другой руке.

— Красного всем, сказала она и, поставив бутылку на обложку «Мужского стиля», опустилась в кресло, так что я оказался между ними.　

— Я тут подумала... — начала Анна, но Ворона шикнула на нее.　

— Позволь мне сперва побыть хорошей хозяйкой, — сказала она, подмигнула ей и посмотрела на меня. Протянула мне первый бокал.　

— Не думаю, что мы встречались. Я Ворона.　

— Кевин, — сказал я.　

— Приятно познакомиться. — Она наполнила второй бокал и протянула его Анне: — Дай вину подышать пару минут.　

— Спасибо, — сказала Анна.　

— А потом, — Ворона налила себе бокал и вернула бутылку на журнал, — поговорим о мерзком деле, из-за которого вы пришли.　

— Мерзком? — спросила Анна.　

Ворона пожала плечами, отбросила прядь волос со лба, поерзав на диване:　

— Ночью будет дождь. Терпеть его не могу.　

— Теперь все время дожди, — сказал я.　

— Правда? — спросила она. — Я живу сегодняшним днем. Вчера не имеет значения.　

— Это какое-то послание? — спросил я.　

— А ты этого хочешь?

— Как по мне, звучит неплохо, — сказала Анна. Но она уже не была частью беседы. Ворона смотрела на меня, только на меня, и я не мог отвести глаз. Она была загадочной, и опасной, и блестящей, на ум приходили и другие странные слова, которыми пытаешься описать нечто, что не можешь ни вспомнить, ни забыть.　

— Вообще-то нет, — ответил я. — Ты умеешь читать мысли?　

— Нет, это работает не так.　

— А как? — спросил я.　

— Скучней, чем ты думаешь, — сказала она и отпила вина. — Чудесный аромат, не находишь?　

— Я не разбираюсь в вине, — признался я.　

— Но тебе нравится?

— Да.　

— Тогда согласись, и мы все станем немного счастливей.　

Она посмотрела на Анну.　

— Ты не познакомила нас как следует. Это человек, о котором ты рассказывала?　

— Когда?..　

— Сон про лодку, — объяснила Ворона. С капитаном Креном.　

— Фантастика, — сказала Анна.　

Ворона просияла и снова откинулась на спинку кресла. Она беспрестанно двигалась, словно могла умереть, если остановится. Она не коснулась меня даже пальцем, когда протянула бокал, но часть меня ждала ее прикосновения. Она была черной дырой, понял я. Сбежать от нее невозможно.