Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв - Елена Зубкова

Министр обороны, маршал Жуков позаботился о том, чтобы в течение нескольких часов на военных самолетах в Москву были доставлены члены Центрального Комитета – секретари обкомов, военные, директора заводов. Словом, весь партийно-хозяйственный генералитет. Помощники Хрущёва подготовили записку, которую от имени ЦК партии подписали 57 человек. Это была уже внушительная сила.

Пленум ЦК, начавшись 22 июня, продолжался до 28-го. Не все желающие смогли выступить. Но главное слово произнес маршал Жуков. Он, а не кто-либо из партийного начальства, играл на том пленуме роль первой скрипки. Жуков выступал жестко и аргументированно. С документами и цифрами в руках маршал предъявил счет Молотову, Кагановичу, Маленкову, назвав их наряду со Сталиным главными организаторами массовых репрессий. Только за несколько месяцев 1938 года Сталин, Молотов, Каганович подписали лично более 38 тысяч смертных приговоров. «Если бы только народ знал, что у них с пальцев капает невинная кровь, – говорил Жуков, – то он встречал бы их не аплодисментами, а камнями».

О Хрущёве и его роли в репрессиях он умолчал. Однако глухо упомянул о «других товарищах», которые тоже повинны в репрессиях, но своей честной работой заслужили доверие партии. Хрущёв понял, о ком идет речь. Во время работы пленума он по большей части держался в тени и начал проявлять активность только после того, как стало очевидно: перевес сил на его стороне.

А побежденные, как и положено, должны были покинуть политическую сцену. Молотов отправился послом в Монголию, Маленков – директором электростанции в далекий Усть-Каменогорск, а Каганович возглавил трест «Союзасбест» в Свердловской области. Хрущёв не забудет Жукову его поведение на пленуме и претензии на вмешательство в политику. В октябре 1957 года маршал, обвиненный в бонапартизме, будет лишен должности министра обороны, а потом отправлен в отставку. В марте 1958 года настанет очередь бывшего «друга» – Булганина. Хрущёв сместит его с поста председателя правительства и займет это место сам. Отныне он станет первым лицом и партии, и государства. Как когда-то Сталин.

В 1957-м гроза для Хрущёва миновала. Он только на мгновение выронил власть из рук и обрел ее вновь. Точнее, получил эту власть из рук партийного аппарата, того самого аппаратного генералитета, который организовал его спасение. Так была заложена новая традиция в нашей истории: ушла со сцены антипартийная группа, а на первые роли выдвинулась группа партийная – партийный аппарат, которому отныне будет принадлежать главное слово в политике.

Даже Хрущёв с его интуицией не сразу понял это. А когда понял, было уже поздно.

Когда Хрущёв оказался у государственного руля, ему пришлось осваивать новую сферу деятельности – дипломатическую. Причем осваивать с нуля. Сталин держал Хрущёва вдали от внешнеполитических проблем, репутацией эксперта в данной сфере, помимо самого вождя, пользовался только Молотов. Как вспоминал Хрущёв, Сталин не раз повторял: «Вот умру, передушат вас, как куропаток, империалистические державы. Не сумеете вы отстоять советское государство». Поэтому любой свой успех в международных делах он воспринимал как победу в заочном споре со Сталиным: не пропали, сумели, отстояли.

После смены власти в Кремле западные лидеры приглядывались к новому советскому руководству, решая, можно ли иметь с ним дело. А Хрущёв тем временем начал с главного. Он объявил Советский Союз и себя как его полномочного представителя главным миротворцем. И всем своим поведением – открытостью, простотой, демократичностью – демонстрировал, что Советского Союза не надо бояться.

Уже во время первого своего визита на Запад (Женева, 1955 год) Хрущёв вместе с Булганиным разъезжал по городу в открытом автомобиле, в то время как лидеры других делегаций прятались за стеклами бронированных. Этот жест был сразу отмечен журналистами. После встречи в Женеве последовали письменные послания, адресованные западным лидерам. «Мир» и «разоружение» были главными словами – сигналами этих посланий, которые называли «письмами Булганина». Хрущёв по своему статусу пока не мог подписывать такие документы, но именно он стоял за спиной Булганина.

Один из главных адресатов, президент США Дуайт Эйзенхауэр, ответил: одних слов о мире мало, нужны мирные дела. «Мы готовы», – парировал Хрущёв и в качестве доказательства привел проведенное незадолго до этого сокращение советских вооруженных сил и мирный договор с Австрией 1955 г. Эйзенхауэр тоже мечтал войти в историю как президент мира. Титул главного борца за мир стал предметом негласного соперничества между Хрущёвым и Эйзенхауэром, советский лидер это соревнование выиграл. «Успех Хрущёва в краже мантии мира беспрецедентен», – к такому выводу пришел бывший помощник госсекретаря США Уильям Бентон, наблюдая за этой виртуальной дуэлью.

Со временем у Хрущёва сложился свой дипломатический стиль. Его окрестили «дипломатией на колесах» – он много ездил по миру и предпочитал бумагам встречи с лидерами других стран лицом к лицу. «Лучше всего по всем спорным вопросам могут договориться именно руководители государств, – рассуждал Хрущёв. – А если уж они не договорятся, то как можно ожидать, что проблемы разрешат люди менее высокого ранга». Хрущёвский стиль «дипломатии на колесах» охотно переняли лидеры других стран. Министр иностранных дел Франции Жорж Бидо по этому поводу ворчал, что главы государств отбирают хлеб у профессиональных дипломатов и просто подменяют настоящую дипломатическую работу «пропагандистскими турне». Однако эффект от подобных «турне» был очевиден. За 10 лет Хрущёв сделал 53 визита в 23 страны мира.

Первая западная страна, которую он посетил с официальным визитом, была Великобритания. В апреле 1956 года он прибыл туда вместе с Булганиным, который как председатель правительства являлся формальным главой делегации. Вопреки опасениям, что советской делегации не будет оказано достойного внимания, англичане принимали гостей по высшему разряду. Несколько раз Хрущёв встречался с британским премьером Энтони Иденом, ведущими политиками и бизнесменами. Королева Елизавета Вторая устроила прием в честь советских гостей. Елизавета понравилась Хрущёву. «Обычная женщина, жена своего мужа и мать своих детей», – лаконично отозвался о королеве лидер коммунистов. В пылу полемики он часто увлекался, забывая о дипломатичности и этикете, особенно когда говорил о ракетах. Как-то даже обмолвился, что советские ракеты способны достать и Великобританию. Так рождался хрущёвский ядерный блеф, а заодно и его «дипломатия импровизаций».

Главный зарубежный вояж Хрущёва – поездка в США – пришелся на сентябрь 1959 года. Приглашения посетить Америку он добивался несколько месяцев, пока Эйзенхауэр не решился на этот шаг. Главным камнем преткновения, мешавшим встрече, был германский вопрос и статус Берлина. Советская сторона добивалась от западных держав признания факта существования двух Германий – ФРГ и ГДР. Запад настаивал на проведении свободных выборов и объединении Германии. Хрущёв угрожал передать советские полномочия в Западном Берлине восточным немцам. В 1958 году он изложил свои требования в ультимативной форме, дав западным державам на размышление шесть месяцев. Потом отступил. Но проблема осталась. Хрущёв готов был договариваться. Поэтому он так стремился в США.