Девять месяцев, или "Комедия женских положений" - Татьяна Соломатина

Светочка действительно была девочка умная. Вернее – упорная. Точнее – ухватистая. В один из дней она, окончательно рассмотрев себя в беспристрастном зеркале, решила, что с лица воду не пить, потому что многое решает фигура, а ещё большее – хитрость и умение убеждать окружающих в чём угодно. Или порабощать окружающих (что ещё лучше). Благо от папы-милиционера, дослужившегося от простого патрульного за какие-то всего лишь тринадцать лет до майора ведомства по борьбе с организованной преступностью, Светочке помимо носа достался ген расчётливого упрямства. Ни крупинки которого не досталось младшей сестрёнке с красивым носом и длиннющими ногами со стройными щиколотками. Лучше, конечно, когда и красота и ум, но уж если бы у нас была возможность выбирать – или – или... Нет, лучше не надо такой возможности. Перед подобным выбором не каждый-то мужчина устоит, так что уж что досталось, то досталось. А Светочка в те памятные свои тринадцать лет решила, что уж если ей достался разум, то с его помощью убедить кого угодно в том, что она красива, не составит труда! Главное что? Главное – ты! А все остальные и всё остальное – для тебя, включая тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца. Вот кто, скажите на милость, собственными глазами видел последнее, а?! Но все в это верят больше, чем в бога. Почему? Потому что всех в этом убедили. Про бога-то доказательств нет, а про то, что наша планета крутится вокруг звезды, – есть. И пусть они недоступны осознанию большинства смертных (например, автору – я вообще не сильна в физике и астрономии), но зато эта доказательная база убедительна, логична и последовательна.

Светочка закончила школу с серебряной медалью ровно тогда, когда младшенькая пошла первый раз в первый класс. Светочка поступила в медицинский институт и стала вгрызаться в науки не мытьём, так катаньем. А большего на первых курсах и не требуется, поверьте! Большего, если разобраться, нигде и никогда не требуется, если вы к чему-то упорно стремитесь. Мама была слишком занята прописями младшей и потому даже забыла похвалить старшую за столь достойный выбор профессии. Но папа не забыл – всё-таки одинаково некрасивый нос иногда куда более роднящая штука, чем равно-длинные ноги. Разве есть хоть одно сообщество красавиц? Только не надо про конкурсы красоты, где плюс-минус миловидные и фигуристые девушки вынуждены друг другу улыбаться, втайне лелея мечту о том, что у соперницы выскочит огромный флюс на щеке или цветистый герпес на губе аккурат накануне финала. Сообщества красоток временны и вынужденны. Зато сколько, ох, сколько же ущербных собираются вместе! Общества анонимных алкоголиков, клубы тех, кому за тридцать и за сто. Всё равно – лет и килограммов. И так далее. Это, конечно, крайние случаи, уж простите автору его гротеск и не сочтите сие за сарказм. Автор с огромным уважением относится к анонимным алкоголикам, людям за тридцать и индивидуумам с избыточной массой тела. Он и сам, признаться честно, любит добрую чарку, не так уж и юн и слегка полноват (во всяком случае, на момент написания этого опуса). Всё-всё, молчу! В ближайшее время никаких отвлечённых рассуждений, хотя они и преследуют благородные цели: понимание и политкорректность.

К концу второго курса Светочка, достаточно поработав на зачётку для безболезненного получения дивидендов, подняла голову от учебников, методичек, руководств и поняла, что молодые люди не обращают на неё никакого внимания. Окинут взглядом и... ничего. Идут мимо. К тощим с правильными носиками, будь те трижды троечницы. Света похудела, потрусила папу на новый гардероб, сделала стильную стрижку и выкрасила мышиные волосы в ярко-каштановый цвет. И на третий курс прибыла совершенно обновлённой. Как бы сейчас сказали: «кардинально изменила имидж». Она выдумала себе бурный страстный кратковременный летний роман с несуществующим курсантом военного училища, вынужденным отбыть для продолжения учёбы в военно-медицинской академии в Питер (по её, разумеется, настоянию, потому как был готов бросить к Светочкиным полноватым лодыжкам всё, но она не допустила подобного безрассудства!), – и щедро делилась подробностями love story направо и налево под большим, разумеется, секретом. Потому что тут за ней ухаживает один старшекурсник, и она не хочет разбивать ему сердце. Что за старшекурсник? Ну, такой, красивый брюнет, когда курит под главным корпусом на большой перемене, то та-а-к на неё, Светочку, посматривает!.. Что он делает, старшекурсник, под главным корпусом, когда у старшекурсников все занятия на клинических базах? Так вот на неё, Светочку, и посматривает. Специально приезжает! Показать? Непременно! Как только, так сразу!

Воображаемые ухажёры не помогли Светочке обзавестись реальными, но в глазах подружек и приятельниц она поднялась на ступеньку выше по социальной лестнице. Несмотря на все те женские змеиные «тёрки», через которые непременно пропускаются все товарки, каждая баба знает – от воображаемого до настоящего один шаг. Каждая! Даже та, что Кастанеду ни в жизнь не читала или уснула на первом абзаце, точно знает, что «формирование намерения» весьма способствует... Нет, не материализации оного. Раздача слонов случается только в цирке, и то не всерьёз, а понарошку. Потому что осчастливленные иллюзией материализации и безвозмездной раздачей знают, что по дороге домой слон сдуется и грустно повиснет на верёвочке. И единственное, что можно будет с ним сделать (конечно, кроме как выбросить), – это инсталляция (с помощью скотча) сдутого плоского слона на одну из стен того помещения, где ода́ренная проживает в гордом одиночестве. Лучше уж сразу вешать портрет Джонни Деппа или Брюса Уиллиса – тут уж кому какой архетип ближе. А что до формирования намерения, так оно весьма способствует уверенности в себе. Уверенность в себе, в свою очередь, – искоренению боязни подойти поближе к Джонни.

Светочке всего ближе был архетип... Точнее – типаж вот какой: интеллигентный, красивый, подтянутый, фигуристый, плечистый, ироничный и с деньгами. Желательно с большими. Скажете, расхоже? А вы в себя, в себя-то чуть глубже кудрей загляните! Ну? Вам нравятся немытые хромые нищие карлики, не умеющие читать, писать и пользоваться писсуаром?.. То-то!

Деньги Светочка вообще очень любила, а кто не любит – пусть первым плюнет в неё своей высокодуховной слюной. Автор плевать не будет, потому что сама любит деньги. Вернее, не их – само собой разумеется, и в литературе не раз уже описано, что самоценная фетешистская любовь к деньгам удовлетворения не приносит (перечитайте «Скупого рыцаря»), – а средства, позволяющие воплощать на практике требуемый уровень существования (например, покупку «Маленьких трагедий» в хорошем издании). Вот так вот и очень носатой Светочке, как и всем нормальным девушкам, хотелось очень лохматого вьюношу. Вернее – мужа. Скорее, кстати, Брюса Уиллиса, нежели Джонни Деппа (мы всего лишь о типажах!).

А они – такие вьюноши и мужи – её не хотели, несмотря на то что она похудела, разоделась и создала парочку удобоваримых легенд. Вот ведь какая несправедливость.

Наверное, всё-таки не только в носе дело. Дело ещё и в том, что у Светочки был ужасный-ужасный голос. Автору даже сложно определить, до какой степени он был ужасен для молодой девушки. Если вы достаточно давно живёте на свете – хотя бы ровесники автору, – то вы помните, как дебелая мощная продавщица винного магазина – через очередь, через толпу – кричит синему грузчику: «Уже нажрался с утра пораньше, тварь зыбучая?! А ящики кто будет таскать, Пушкин? Ы-ы-ых!» Если помните и способны восстановить на уровне аудирования, то подбавьте в эти райские звуки нотки того деревенского хулигана в погонах, что недавно спрашивал у вас в метрополитене документы из-за вашего цвета волос, разреза глаз или просто оттого, что он утомлён скукой и внезапно навалившейся на него непомерной властью над пассажирами станции метро «Белорусская». А если вы ещё и знаете, как кукарекает надорвавшийся в заборных и половых боях петух, и приплюсуете к вышеперечисленному – вы и получите Светочкин голос. Обладай таким голосом хоть и роковая каноническая красотка – и то бы и вьюноши и мужи бежали прочь, роняя тапки и эрекцию, как только она раскрывала рот для «сладостных речей».