Мистер Безупречность - Пола Льюис

— У меня много дел, мама.

— Дорогой, — начала она. — Я ведь не упрекаю тебя. Я просто констатирую факт.

Мэтт почувствовал, как подвело живот. Зачем она явилась? Ведь то же самое мог сказать отец, и Мэтт воспринял бы все с легкостью. Но с матерью их отношения складывались по-другому. При ней он чувствовал себя провинившимся ребенком. Но только не сейчас. Ей не удастся на него повлиять.

— Я хотела спросить… Мне кажется, субботний вечер удался, не правда ли?

— Да, конечно, вечер удался.

— Я рада была бы еще раз повидаться с твоей Паолой.

— Мама… — он пытался не показать своего глубокого разочарования, — слово «твоя» совершенно неуместно.

— О, ты же понимаешь, что я имела в виду, дорогой.

Уж как не знать!

— Мне понравилась эта девушка, — продолжала она. — Хотя, конечно, мы с отцом все время надеялись, что ты и Сара… Но, как оказалось, Сара тебе совсем не подходит.

Мэтт знал, что нужно помолчать. Если он сейчас согласно кивнет, то мать, в конце концов, уйдет ни с чем.

— А ты думаешь, что Паола мне подходит?

— Мэтт, я лишь сказала, что мне понравилась эта девушка.

— Почему тогда ты не назначишь ей свидание? — Кажется, он покраснел.

— Вот что, Мэтт… — Игривый огонек мелькнул в ее глазах.

— Ты уже все сказала? — Почему она не уходит?

Бетти вздохнула, встала, выжидающе посмотрела на сына, затем обошла стол, наклонилась и обняла за плечи.

— Извини, Мэтт. Это, конечно, не мое дело. Ты вправе на меня сердиться.

Она пошла к выходу, а Мэтт оставался в кресле. Опять ей все удалось: он почувствовал себя виноватым.

К одиннадцати часам воскресенья Паола уверилась в том, что Мэтт не позвонит.

Что за человек? Гордыня встала между ними непреодолимой преградой. Что бы они ни делали, везде была вездесущая гордыня. Женщины более склонны признавать свои ошибки, мужчины же все одинаковы. Мистер Т проявляет малодушие в отношении своего сына, а Мэтт малодушен во всем, что касается их отношений.

Итак, если он не желает позвонить по собственной воле, придется его слегка подтолкнуть к ответному шагу. Но как? Здесь все нужно продумать. Ей всегда удавалось поразмышлять, когда она делала упражнения. Она вставила в магнитофон кассету с аэробикой Джейн Фонды.

Через двадцать минут истязаний зазвонил телефон. Паола перевела дыхание, сердце учащенно билось, пот катился градом. Она уменьшила звук и на четвертом звонке сняла трубку.

— Алло?

— Паола? — Это был Мэтт.

Волна радостного возбуждения захлестнула ее.

— A-а… Привет, Мэтт. — Дыхание все еще было сбивчивым.

— Ты куда-то бежала?

— Не бежала — делала упражнения.

— Прекрасно. Это очень полезно.

— Я того же мнения. — Надо же какое единодушие!

— Как жизнь?

Она с трудом сдержала смешок. Совершенно очевидно, что он пытался придать голосу бесстрастность. Взрослые люди, а ведут себя как подростки.

— Да ничего. А у тебя?

— О, у меня тоже все в порядке. Занят, конечно.

— Конечно. Я тоже. — Она чиркнула ногой по ковру. Ну, конечно, он позвонил неспроста. Ей первой нужно разбить лед.

— Погодка прекрасная, правда?

— Превосходная, Паола…

— Мэтт…

Они обратились друг к другу почти одновременно. И оба засмеялись.

— Хорошо. Ты первая, — предложил он.

— Нет, ты, — возразила она.

— Я получил твою записку. — Мэтт сказал это сиплым голосом.

Она ощутила внезапную пустоту в желудке.

— Я догадывалась, что получил. — Ее голос звучал совершенно непривычно. А чего, собственно, нервничать? На секунду все это перестало казаться игрой. Неужели ей действительно не все равно, какого мнения о ней Мэтт Норман?

— Тебе бы хотелось располагать мною сегодня по своему усмотрению?

Теплота разлилась по всему ее телу. Она почувствовала, как ее губы почти непроизвольно расплываются в улыбке.

— У тебя на этот счет есть какая-нибудь идея?

— Мне все равно. Что бы ты ни предложила, я принимаю.

— Тебе действительно все равно, куда мы поедем?

— Все равно.

— Ну, в таком случае, мне предложили два билета на игры в Ойлерсе. Начало в три. Годится?

— Игры в Ойлерсе?..

Особого восторга не послышалось. А она-то думала, что не существует мужчин, которые не любили бы американский футбол.

— Да, и места приличные.

— Ну, если это тебе по душе, и ты все равно собиралась ехать… — В его голосе слышалось все больше разочарования.

— Я подумала, ты был бы не против. Наверное, ты там довольно часто бываешь.

— Вообще-то я никогда не бывал на таких играх.

Паола изумилась. Никогда не бывал?! Где же он жил последние десять лет? На Марсе, что ли?

— Тогда самое время съездить. Или ты относишься к разряду телеболельщиков?

— Совсем даже нет. — Мэтт засмеялся. — Послушай, это неважно, Если ты хочешь, чтобы мы съездили, то съездим. Когда отправляемся?

— Не позже двух.

— О’кей. Увидимся в два.

Мэтт не предполагал, что игра доставит ему удовольствие, и не потому, что он отрицательно относился к футболу. Просто ему хотелось поговорить с Паолой, а суетливая атмосфера стадиона этого совершенно не допускала.

Ему нравились более спокойные развлечения — типа тенниса или гольфа, хотя, когда игра была в разгаре, он больше походил на участника, чем на зрителя. Конечно, он ничего не имел и против бейсбола вполне интеллигентный спорт, но футбол… По его личному убеждению, нет ничего интересного в том, что взрослые люди пытаются отдубасить друг друга. Вероятно, его взгляды разделяли лишь немногие хьюстонцы. Техасцы, например, ставили футбол на второе место после религии. Приходилось свои взгляды держать при себе.

Но сегодня он провел время не без удовольствия, созерцая Паолу. Было довольно забавно за ней наблюдать.

Ее лицо раскраснелось, щеки горели, глаза сверкали. Толпа, шум, пестрота одежд — вполне подходящий для нее антураж. Она подпрыгивала, махала сине-белым надувным шаром, смеялась, кричала. А когда зрители распевали мотивчик поддержки, она, ничуть не смущаясь, присоединилась к общему хору.

— Мне это нравится! — кричала она прямо в его ухо. — А тебе?

Вопрос как бы не предполагал ответа. Попутно она слизывала с пальцев расплывшийся крем от пирожного.