Повесть о балтийском матросе - Иван Матвеевич Жигалов

Москву. Прибыв на место, Павел Ефимович узнал, что И. Ф. Федько воюет по соседству. Он командует 46-й стрелковой дивизией и приданной ей 2-й бригадой 15-й стрелковой дивизии, и наступать будут вместе… Они участвовали в жестоких боях 13-й армии, которая остановила врангелевцев на правом берегу Днепра по линии Херсон — Никополь и восточнее Днепра на линии Васильевка — Большой Токмак и далее на юго-восток до Бердянска…Дальше «черный барон» уже продвинуться не мог.

В ночь на 8 ноября, в 3-ю годовщину Великой Октябрьской революции, красноармейские цепи, перейдя вброд через Сиваш, начали штурм Перекопских укреплений. В тяжелых боях Красная Армия прорвала считавшиеся неприступными оборонительные сооружения белых и устремилась в Крым. Последний ставленник Антанты барон Врангель был сброшен в Черное море.

В этой грандиозной битве части, которыми командовали Дыбенко и Федько, наносили вспомогательные удары по врагу…

Комендант Кронштадта

Вернулся в академию Дыбенко в декабре 1920 года. Через несколько дней приехал Федько.

Учился Павел Ефимович с увлечением. Много читал, кое-что писал. Признался другу Ивану Федько, что вынашивает думку досрочно окончить академию. Помешало непредвиденное… «В Кронштадте мятеж!» Павел вначале не поверил: «Как же так, кронштадтские матросы всегда были опорой большевиков за власть Советов. Геройски бились на фронтах гражданской войны. Почему же сегодня они опустили Красные знамена, подняли черные флаги и орут: «Власть Советам, а не партиям», «Советы без коммунистов»?» Дыбенко много передумал за эти дни. Помогли разобраться в обстановке приехавшие в академию делегаты X съезда РКП(б).

После окончания гражданской войны в стране возникли серьезные трудности. Политика «военного коммунизма» в мирных условиях изжила себя. Среди крестьян и мелкобуржуазных элементов в городе росло недовольство. Этим и воспользовались враги. И Кронштадт был избран ими не случайно. Ведь теперь крепость не та, какой в 1917 году знал ее Дыбенко. И в Кронштадт, и на корабли проникли кулацкие сынки, анархисты и даже уголовники. Вылезли из щелей царские генералы, адмиралы, каперанги — Козловский, Дмитриев, Вилькен и другие, выжидающие момент, чтобы ударить в спину молодой республике. Они стремились придать антисоветской авантюре «демократический» характер. Подобрали «беспартийный ревком» во главе с писарем линкора «Петропавловск» эсером Петриченко. Кронштадт оказался в руках мятежников.

Дыбенко подал рапорт с просьбой отправить его на подавление мятежа. «Я балтийский матрос и должен драться за родной Кронштадт*. Его примеру последовали Федько, многие другие слушатели академии.

И вот Павел в Петрограде. Здесь под общим командованием М. Н. Тухачевского образованы две группы войск — Северная и Южная. Дыбенко — начальник сводной дивизии, вошедшей в состав «южан*. В его подчинении — три бригады: 187-я — под командованием И. Федько, 167-я — Н. Боброва и 32-я — М. Рейтера.

Дыбенко обратился к старым матросам Кронштадта: «Товарищи моряки! Спасайте честь славного революционного имени балтийцев, опозоренного ныне предателями! Спасайте Красный Балтфлот! Старый моряк «Республики», потом «Петропавловска», ныне начальник дивизии П. Дыбенко».

Командование Красной Армии предлагало мятежникам сдаться, не проливать кровь. Не подействовало…

Красные полки готовились к штурму. Под огнем тяжелых корабельных орудий мятежной крепости нелегко преодолеть шестнадцать километров льда. Это из района восточнее Ораниенбаума, откуда пойдет дивизия Дыбенко. От Сестрорецка, откуда будет наступать Северная группа, расстояние еще больше. Взять крепость нужно ночью 17 марта. И так уж запоздали, на льду появилась талая вода, образовались озерки. Освободившийся от ледяного покрова Финский залив откроет свободный путь в Кронштадт вражеской эскадре, на помощь которой очень рассчитывали мятежники…

Бойцы подготовлены. Политработники, коммунисты — они пойдут впереди — проводили беседы с красноармейцами, матросами. Из Москвы приехало около 400 делегатов и гостей X съезда партии. Они рассказали бойцам о новом курсе в экономической политике, решение о переходе к которому в эти дни принимал съезд… Большую политическую работу провели находившиеся в Петрограде делегаты съезда, избранные от Петроградской партийной организации и от коммунистов Балтийского флота.

Скрытно, под покровом ночи, в залив выдвигались заставы, разведчики пробовали прочность льда, связисты тянули телефонные провода. Дыбенко побывал во многих подразделениях, разговаривал с бойцами и командирами, расположившимися на заснеженном берегу Финского залива. Много среди них делегатов и гостей съезда. Как и бойцы, они тоже в белых маскировочных халатах. На санках— пулеметы «максим», лестницы, доски.

…В Кронштадте вспыхивает прожектор, его луч бежит по заливу. В яркой полосе света блестит выступившая на льду вода. Ухает тяжелый снаряд. Это бьют с линкора. «Трудно будет наступать, — думает Дыбенко. — На льду не укроешься, окоп не выроешь»…

Перед началом штурма Дыбенко собрал командиров. На совещании присутствовали К. Е. Ворошилов — комиссар Южной группы войск, делегаты съезда. Слушая по-военному лаконичные доклады, Павел Ефимович мысленно прикидывал: «Как будто все предусмотрено, все мелочи учтены». Объявил приказ: «Ровно в 6 часов 17 марта атакующим колоннам ворваться в Кронштадт. К семи часам штаб дивизии перейдет в Кронштадт. Отступлению нет места. Умереть, но победить». Закончив читать приказ, добавил, что с дивизией идет Климент Ефремович Ворошилов, а также другие прославленные герои гражданской войны, делегаты съезда партии — товарищи Фабрициус, Бубнов, Затонский, Казанский и другие. «Их прислал Ленин. Заверяем съезд нашей партии, что Кронштадт будет возвращен Родине!»

Красные воины двинулись на штурм мятежной крепости.

Снаряды рвутся то тут, то там, вздымая каскады воды и груды ледяных осколков. Многие попадают в образовавшиеся воронки. Полки несут большие потери. Об этом докладывают Дыбенко связные и по телефону, да он и сам видит. В некоторых полках погибло до трети бойцов и около половины командного состава.

Дыбенко бежал по талому льду.

— Вперед! Только вперед! — кричал он, увлекая за собой воинов.

Вот наконец и Котлин. Бойцы сводной дивизии Южной группы ворвались в крепость в 6 часов утра. Почти одновременно вступили на кронштадтскую землю и части Северной группы войск. Мятежники упорно сопротивлялись. Их приходилось выбивать из каждого дома. Бой длился весь день и закончился только к 7 часам вечера.

Руководители мятежа успели удрать. Генерал Козловский вместе со своим штабом, захватив всех пожарных лошадей, бежал в Финляндию. Где-то на запятках саней устроился и Петриченко. Члены «ревкома» не успели оглянуться, как исчезли их «вдохновители»…

Дыбенко — комендант Кронштадта. Он только что вернулся к себе в штаб после выступления на линкоре «Петропавловск». Побывал у раненых бойцов, вручил им награды. Теперь в штабе просматривает списки членов так называемого «ревкома» и головой покачивает: «Подобралась уголовная шпана и вовсе не беспартийная, как афишировали себя в «Известиях» — газете «ревкома»». Среди «руководящей семерки» один беспартийный — учитель и, пожалуй, самый порядочный — явился с повинной: сказал, «заблуждался я». Остальные — четыре анархиста, один