Чревовещатель - Ксавье Монтепен

Тут кукла зашевелилась, выразила живейшее неудовольствие и воскликнула звонким голоском:

– Замолчите, супруг! Гадко так поступать с несчастной, беззащитной женщиной… Вы же просто клеветник!..

– Клеветник? — повторил чревовещатель. — Почему вы меня так называете? Разве вы не любите болтать, моя душечка?..

– Разумеется, нет! — ответило маленькое создание. — Я говорю хорошо, но мало. И никогда в жизни не говорю лишнего. Я не сплетничаю, не прохожусь насчет ближних, как это делают другие. Я занимаюсь хозяйством и не вмешиваюсь в чужие дела, и если меня можно в чем-нибудь упрекнуть, так это в излишней молчаливости…

– Прекрасно! Вы скажете, что вы и не сердиты?

– Сердита! Я? — завизжала рассвирепевшая кукла. — Это уж слишком! Не повторяйте этого, черт возьми! А не то я вам выцарапаю глаза!..

– Я вас обвинил напрасно! — рассмеялся чревовещатель. — Все здесь присутствующие могут судить о вашей скромности! Признайтесь по крайней мере, что вы кокетка.

– Вовсе нет!

– Однако ваш туалет обходится мне недешево. Что ни день, то я вижу у вас что-нибудь новенькое.

– Это потому, что у меня хороший вкус. Этим я вам же делаю честь.

– Итак, вы разоряете меня для того, чтобы мне нравиться?

– А для чего же еще?

– Я думаю, что все это делается для разных болтунов!.. Или вы полагаете, что я слеп?

– Разве я виновата, что я хорошенькая и что мужчины это замечают? Вы должны быть этим довольны, муженек, ведь если меня любят, так это значит, что я любезна…

– Очень любезны со всеми этими франтами, которых вы завлекаете в мой дом своими улыбками и нежными взглядами!

– Не могу же я отвечать на их вежливость грубостью!

– Они за вами ухаживают, и вы им подаете надежду!

– Если и так, то ведь это мне ничего не стоит, а им приятно… Но какое вам вообще до этого дело?

– Какое мне дело? Большое дело!..

– Это потому, что вы человек недалекий и полный предрассудков. То, чего вы так сильно страшитесь, часто случается и с людьми получше вас, и от этого им не бывает хуже.

– Быть может и так, но мне это не нравится и это со мной не случается!..

– Вы думаете?

– Я в этом уверен…

– Многие мужья говорили то же самое, однако же с ними это случалось… Да и как помешать тому, что захочет женщина?

– Вы будете постоянно со мной!

– Посмотрим!..

– Я буду за вами наблюдать день и ночь!

– Этим вы не возьмете.

– Дура!

– Тиран!

– Я вас запру!..

– Я выскочу в окно!

– Тюрьма, в которую я вас посажу, без окон!

– Желала бы я посмотреть, как вы это сделаете!

– Ну так вот же вам! — С этими словами Сиди-Коко запрятал куклу в один из широких карманов своих брюк.

Здесь сцена стала чрезвычайно комичной и вслед затем почти ужасной. Зрители видели метавшуюся во все стороны маленькую фигурку. Слышно было, как она жаловалась, умоляла, потом начала ругаться.

– Замолчите, бесстыдница! — сказал чревовещатель. — Замолчите, или я оторву вам голову!

Кукла продолжала свое, и Сиди-Коко стал приводить в исполнение свою угрозу. Тогда из его кармана понеслись пронзительные крики:

– Караул! Режут!

Эти крики мало-помалу перешли в хрип. Затем кукла издала последний глухой звук, и все смолкло. Унтер-офицер наклонился к своему подчиненному и тихо сказал:

– У меня мурашки бегут по телу. Бедная Мариетта, должно быть, точно так же кричала и хрипела прошлой ночью, когда этот негодяй ее резал, а теперь он устраивает этот фарс! Честное слово, дьявол, а не человек!..

– Вы правы, капрал, — ответил жандарм.

Чтобы утешить и развеселить зрителей, Сиди-Коко вынул из кармана куклу, находившуюся в бесчувственном состоянии и с повисшей головой, пощупал у нее пульс и стал приводить ее в чувство. В конце концов он даровал ей прощение, к большому удовольствию присутствовавших женщин, которые, думая о своих мужьях, говорили самим себе: «Верно! Они все такие!»

Успех чревовещателя был полным. Когда он сходил со сцены, ему громко рукоплескали, он вернулся и раскланялся с публикой, которая стала аплодировать еще сильнее.

«Недолго тебе праздновать, злодей! — подумал унтер-офицер. — Что сказали бы все эти ослы, если бы я им сейчас сообщил, что этому фокуснику скоро отрубят голову?»

Не дожидаясь конца представления, жандармы оставили свои места и расположились по обе стороны от отверстия, через которое артисты покидали балаган. Минуты через три или четыре из этой двери вышел мужчина. Унтер-офицер загородил ему дорогу.

– Что вам от меня нужно? — воскликнул изумленный мужчина.

– Вы тот, кого называют Сиди-Коко? — спросил жандарм.

– Я самый.

– В таком случае предупреждаю вас, что всякое сопротивление с вашей стороны будет бесполезно. Я арестую вас именем закона!

Услышав эти страшные слова, Сиди-Коко отскочил назад и, казалось, приготовился защищаться. Другой жандарм быстро взял его за плечо, между тем как унтер-офицер схватил его за руки. Но чревовещатель успел оправиться.

– Я не собираюсь бежать, — сказал он. — Вы понимаете, меня это ужасно удивило… Да к тому же темно… Я вас принял за злоумышленников. Теперь я вижу, что вы жандармы. Но я не сделал ничего дурного!

– Может быть… это нас не касается… Вы об этом поговорите со следственным судьей.

– С каким следственным судьей?

– С тем, конечно, который подписал приказ о вашем задержании.

– У вас есть приказ о моем задержании?

– Разумеется. Если вы хотите, я вам его покажу…

– В чем меня обвиняют?..

– Вам это лучше знать. Мне об этом ничего не известно.

– Куда вы меня отправите?

– В Рошвиль.

– В Рошвиль, — пробормотал чревовещатель дрожащим голосом и затем прибавил себе под нос: — Этого-то я и боялся… Тот рассказал!..

Унтер-офицер запомнил эти слова, сходные с признаниями, какие иногда вырываются у преступников в минуту смятения.

– В путь! — скомандовал он. — Никто не видел, как мы вас взяли. Чем меньше шума, тем лучше…