Зимняя роза - Дженнифер Доннелли

Фрэнки громко расхохотался:

– А вот и нет! Не убивал я эту девку! Если бы убил, думаешь, я бы выложил тебе чистосердечное признание? Если забыл, меня приговорили не к виселице, а к пожизненному. И меня такой расклад устраивает.

Джо пристально посмотрел на него:

– Судья не вынес тебе смертный приговор. А вот Уандсворт вынес. – (Фрэнки молчал.) – У тебя туберкулез?

Фрэнки повернулся к надзирателю, который изваянием стоял у стены, скрестив руки.

– Я хочу вернуться в камеру.

– Сидеть, Беттс, – отрезал надзиратель.

– Я хочу вернуться. Мне не о чем говорить с этим мистером. Вы не можете меня заставить.

– Начальник сказал, что ты должен отвечать на вопросы члена парламента. Сиди и не дергайся.

Фрэнки сел и бросил злобный взгляд на Джо.

– Помоги мне, Фрэнки. Я прошу тебя. Ты передо мной в долгу.

Фрэнки подался вперед:

– Так этот долг я выплачиваю без передышки. Каждую поганую минуту каждого поганого дня, до конца своей поганой жизни.

– Если не хочешь помочь мне, помоги Мэлоуну. Помоги очистить его имя.

Руки Фрэнки, скованные кандалами, ударили по столу.

– В задницу отыметь этого Сида Мэлоуна! – крикнул он.

Надзиратель снял с пояса дубинку. Джо поднял руку, прося не вмешиваться.

– Если бы не Мэлоун, все было бы по-другому, – сердито заговорил Фрэнки. – Я бы не торчал здесь, а ты – в своем грёбаном кресле. Я не собираюсь помогать Мэлоуну. И потом, он мертв. Для меня главное, чтобы он отправился прямо в ад. И этот чертов доктор вместе с ним!

– Постой. Давай по порядку. Какой доктор? – спросил ошеломленный Джо.

– Доктор! Из той больницы… – Фрэнки замолчал, а когда заговорил снова, его голос дрожал от гнева. – Мы были королями. Мы владели Восточным Лондоном. И владели бы дальше. Никто не мог нам помешать, кроме этого доктора. Вот тогда Сид и свихнулся и все пошло прахом. – Фрэнки продолжал говорить, но обращался уже не к Джо. – Говорил же он мне, говорил. Шрамы на теле – ничто по сравнению со шрамами, которые они тебе оставят внутри. Прав он был. Почему же я не слушал? – Фрэнки уронил голову.

Джо дал ему время собраться, затем спросил:

– Какая больница, Фрэнки? Кто этот доктор?

Фрэнки посмотрел на него так, словно у них не было никакого разговора.

– Никакая. Никто. Не обращай внимания. Всё. Наговорился я. – Он торопливо встал, оттолкнув стул.

Джо выругался сквозь зубы. Ведь Фрэнки начинал раскрываться. Может, и раскрылся бы, но он надавил слишком жестко, и момент был упущен.

– Сэр, вы с ним закончили? – спросил надзиратель.

Джо кивнул.

– Фрэнки, если передумаешь, напиши мне.

– Угу. С любовью и поцелуями. На самой лучшей надушенной бумаге, какая здесь водится, – огрызнулся Беттс.

Надзиратель повел Фрэнки.

– Это шанс! – крикнул ему Джо. – Шанс хотя бы раз сделать кому-то добро. Таких шансов у тебя вряд ли будет много.

Он ждал ответа, но не дождался. Только звук закрывшейся железной двери.

А ведь он знает, кто убил Джемму Дин, подумал Джо. Я видел это по его глазам. Знает, но не скажет. И вовсе не страх заставляет его молчать. Гнев. Он до сих пор злится. На Сида. И еще на какого-то доктора. Но почему? Кто он, этот доктор?

Джо смотрел на закрывшуюся дверь и досадливо хмурился. Он ведь был близок. Чертовски близок! Придется побывать здесь еще раз и надавить на Фрэнки, пока тот не сломается. Но сначала нужно собрать сведения. И прежде всего узнать, кто этот таинственный доктор.

Выражение досады на лице Джо сменилось решимостью. Он вспомнил, кто ему поможет. Эта женщина жила в Уайтчепеле и знала всех. Главное, она знала докторов. Она обязательно поможет, поскольку она перед ним в долгу. Несколько лет назад он вручил ей десять тысяч фунтов правительственных денег и еще пять тысяч частных пожертвований на пристройку к ее больнице нового флигеля для детей.

– Домой, сэр? – спросил кучер, войдя в комнату свиданий.

– Нет, Майлз. Пока еще не домой. Мне нужно заехать на Ганторп-стрит, в Уайтчепельскую бесплатную больницу для женщин и детей. 

Индия с Шарлоттой поднялись на крыльцо хижины Сида Бакстера и заглянули внутрь.

– Мистер Бакстер, вы дома? – спросила Индия.

Ответа не было.

– Вряд ли он дома, – послышался у них за спиной голос Мэгги Карр, которая встретила их у ворот, когда они приехали с фермы Макгрегоров. – Вчера вечером он говорил мне, что поедет охотиться на равнины. Надеялся добыть газель для моей поварихи Элис. Я ему передам, что вы заезжали.

– Миссис Карр, можно оставить ему письмо? – спросила Шарлотта, доставая конверт. – Я написала мистеру Бакстеру благодарственное письмо за мое спасение.

– Конечно оставляй. Зайди в хижину и положи на стол.

Шарлотта вошла. Индия последовала за дочерью. Хижина состояла из одной небольшой комнаты, чистой, уютной, но с ощущением одиночества. Казалось, все убранство жилища: красный масайский платок, накинутый на стул, щербатый чайник и кружки у очага, стопка книг на деревянной скамье – было настроено на ожидание друзей, которые так и не появлялись.

– Мамочка, а я хотела бы здесь жить, – вдруг сказала Шарлотта. – Очень бы хотела. Как думаешь, мистер Бакстер позволил бы нам?

– Дорогая, он привык к уединенной жизни. От нас здесь сразу бы стало тесно.

– Мне здесь нравится больше, чем в лагере. И больше, чем в Найроби. В губернаторском доме все так заставлено, повернуться негде. И леди Хейс Садлер постоянно суетится по пустякам.

– Да уж, суетиться она умеет, – сказала Индия, заговорщически улыбнувшись.

В скромной хижине Сида Бакстера ощущался удивительный покой. Здесь было что-то располагающее и очень знакомое. Индию потянуло к этой хижине и к человеку, который здесь жил, хотя она ни разу его не видела.

– Я бы с удовольствием сидела за этим столом и ела простую овсянку из миски, – сказала Шарлотта. – И спала бы на кровати. Здесь бы мне спалось намного крепче, чем на старой горбатой раскладушке в палатке.

– Ты рассуждаешь совсем как Златовласка, – засмеялась Индия. – Пожалуй, нам лучше уйти еще до возвращения медведей.

– Вы не откажетесь выпить со мной по чашке кофе? – спросила Мэгги.

– Миссис Карр, а разве вы не пьете чай? – удивилась Шарлотта.

– Ни в коем случае! Кто же пьет чай на лучшей во всей Африке кофейной плантации? – улыбнулась она, и Шарлотта захихикала. – Хочешь отведать моего кофе? Я попрошу Элис добавить туда побольше молока и положить сахара. У меня и печенье водится.