Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев

Против беатификации Степинаца, к слову, протестовали и еврейские организации, в ответ на что ватиканское Бюро прессы выпустило целую брошюру, в которой со ссылками на документы перечисляло все случаи, когда архиепископ не соглашался с политикой лидера усташей Анте Павелича и брал под защиту иудеев и православных. Иоанн Павел II назвал его мучеником, который хоть и не пролил своей крови, но страдал за веру пятнадцать лет, пока находился под арестом в коммунистической Югославии[1289].

И тем не менее в Сербии у Степинаца сложилась однозначная репутация. Беатифицировав его, Войтыла сам закрыл дверь к любым контактам с Белградом. Тем более что Святой престол явно склонялся в пользу косовских албанцев в разгоревшемся конфликте, хотя и выступал против бесцеремонных действий НАТО. По мнению Апостольской столицы, решать проблему должны были международные организации — ОБСЕ и ООН, — а не военно-политический блок, поддерживающий одну сторону в конфликте. С такой программой летал тогда же в Белград архиепископ Торан. В Ватикане с тревогой отмечали, что у НАТО нет никакого плана в отношении судьбы Югославии, а лишь расчет на отставку Милошевича. Что будет после этой отставки (если она случится), никто не задумывался[1290].

Алексий II и Павел проигнорировали призыв Войтылы, зато с теплотой к нему отнесся румынский патриарх Феоктист. Внезапное изменение курса румынского предстоятеля, который еще недавно с таким задором громил униатов, по всей видимости, было вызвано экономическим кризисом, из которого находившиеся у власти правоцентристы надеялись выйти за счет интеграции с Западом. Столкнувшись с массовыми шахтерскими волнениями, румынское правительство начало переговоры с МВФ, одновременно пытаясь усилить свои позиции в Европе: оно предоставило воздушное пространство страны самолетам НАТО, ввело санкции против Югославии и начало заигрывать со свергнутым когда-то королем Михаем II, рассчитывая, что тот станет его эмиссаром при монарших дворах. Председателю Папского совета по делам культуры кардиналу Полю Пупару, который в июне 1999 года прилетел в Бухарест получить звание почетного доктора наук, устроили прием на высшем уровне. Изумленного иерарха приветствовали президент, глава правительства и министр культуры с двумя заместителями, а на банкете в честь гостя, кроме ректора университета, присутствовали патриарх Феоктист и три министра — образования, иностранных дел и культуры[1291]. В преддверии очередных президентских выборов тема сближения с ЕС и НАТО стала так популярна, что даже бывший глава государства Ион Илиеску, представлявший посткоммунистические силы, в мае 1999 года на страницах «Вашингтон пост» опубликовал статью «Не пускайте русских за Дунай!», перепечатанную всеми румынскими газетами[1292]. Визит римского папы пришелся тут как нельзя кстати.

* * *

В мае 1999 года понтифик приземлился в Бухаресте. Это был первый его визит в православную страну, и он оказался сверхудачным. Мало того что иерархи поприсутствовали на богослужении друг у друга (время для совместной мессы пока не пришло), они еще и подписали декларацию, выдержанную в духе ватиканского взгляда на события в Югославии, хотя и составленную в патриархии[1293]. Румынам, непосредственно не вовлеченным в конфликт, конечно, было куда легче отнестись к происходящему с философской отстраненностью, чем сербам, переживавшим третью за век катастрофу (после двух мировых войн).

Двадцатое столетие уходило под грохот пушек. Не успел завершиться косовский конфликт, как в Европе уже кипел новый: в августе 1999 года исламисты Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан. В те же дни по России прокатилась волна взрывов многоквартирных домов. Началась Вторая чеченская война.

Остальной мир тоже жил предчувствием войн, только не реальных, а кинематографических. Джордж Лукас вернулся к своей космической саге и выпустил ее предысторию — Эпизод I, ставший самым кассовым фильмом 1999 года. Он, однако, не смог повторить рекорд «Титаника», культурного явления конца девяностых, которое не только собрало больше всего денег за всю историю кинематографа, но и породило глобальную «дикаприоманию» — ее отголоски чувствовались даже два года спустя. Кроме того, в 1999 году вышла третья книга из серии о Гарри Поттере, закрепившая статус Хогвартса как новой страны детских грез. Тогда же в музыкальные чарты ворвались Бритни Спирс и Рики Мартин. «Livin la vida loca» («Жить безумной жизнью») — главный хит того года, запустивший моду на латиноамериканские ритмы. И наконец, в предпоследнем году второго тысячелетия началась эра гольфиста Тайгера Вудса и исполнителя рэпа Эминема. И впрямь безумная жизнь! Все перевернулось с ног на голову. «Лучший рэпер — белый, а лучший гольфист — черный. Евреи воюют, а немцы борются за мир. Куда катится планета?» — вопрошали друг друга жители разных стран на рубеже тысячелетий.

Мир бурлил, меняя обычаи и людей. Но ни одно из этих изменений не приближало мечту римского папы — отметить великий юбилей вместе с главами других церквей. Даже планам повторить путь Авраама из Месопотамии в Палестину не суждено было сбыться. Хозяин Ирака Саддам Хусейн настаивал, чтобы римский папа прилетел прямо в его страну, без пересадок. Но это нарушило бы запрет ООН на прямые рейсы в Ирак. И паломничество не состоялось. Осуждала намерения святого отца и госсекретарь США Мадлен Олбрайт, которая на встрече с Тораном удивлялась, как это понтифик готов пожать руку «уголовнику» Хусейну. Критические голоса звучали и на страницах американской прессы. Представителю Апостольской столицы в ООН архиепископу Ренато Мартино пришлось в июне 1999 года выступать с опровержениями, указывая на сугубо религиозный характер предполагаемой поездки. Заодно ватиканский дипломат еще раз осудил санкции против Ирака[1294].

Все более призрачной становилась и мечта о сближении с Россией. Чеченский и косовский конфликты вызвали новые заморозки в отношениях. Два легких Европы никак не хотели дышать в унисон.

«Добрый день», — приветствовала зрителей по-польски Марина Буттильоне, открывая 16 октября 1998 года утренний выпуск новостей на итальянском телевидении. В 20-ю годовщину избрания на папский трон Войтыла служил мессу по-итальянски, хотя на площади Святого Петра собралось немало поляков. Съехался почти весь епископат, большое количество священников, верхушка политического бомонда: президент Квасьневский, премьер Бузек, председатели обеих палат парламента, депутаты, главы воеводств, мэры Варшавы и Кракова. В 18:44, когда кардинал-протодьякон двадцать лет назад огласил имя нового понтифика, над площадью Святого Петра разлился звон «Сигизмунда» — телемост передавал картинку прямиком из Вавельского собора[1295].