Источник - Джеймс Миченер

Фолькмар стоял, молча глядя на эту странную армию, равной которой не помнила история Рейна. Мужчины и женщины возникали из непроглядной дали и молча брели мимо замка, а их место занимали другие. Наконец процессия превратилась в скопище повозок, которые тащили мужчины и изможденные лошади; на каждой телеге громоздились узлы с одеждой и остатки еды. На некоторых сидели дети или старухи. В людском скопище появилась группа детей, отличавшихся от тех неприкаянных, которые возглавляли колонну. Они еле волочили ноги от усталости, потому что шли уже много дней, и у них уже не было сил ни играть, ни даже глазеть по сторонам.

– А эти дети… – Граф Фолькмар не знал, как закончить предложение.

– У этих есть родители, – объяснил священник.

– У них голодный вид, – пробурчал Фолькмар.

– Так и есть.

Граф немедля принял решение:

– Венцель, когда они войдут в город, позаботься, чтобы детей покормили.

– Они не будут тут останавливаться, – предупредил священник, и когда Фолькмар посмотрел на голову процессии, то убедился, что Венцель прав. Ворота города были закрыты, и колонна молча шла в сторону Майнца.

– Остановить их! – приказал граф и стремительно спустился в замок предупредить жену и детей, дабы и они могли увидеть это удивительное зрелище.

Венцель, худой мужчина шестидесяти с небольшим лет, торопливо миновав город, крикнул стражникам открыть городские ворота, и, когда огромные металлические петли заскрипели и деревянные створки разошлись в стороны, священник, размахивая руками, двинулся наперерез идущим. Первая часть процессии, не замедляя шага, прошла мимо, но середина колонны, увидев священника, постепенно остановилась. Когда она замерла на месте, из городских ворот в сопровождении жены и детей-подростков, сына и дочери, торжественно вышел граф Фолькмар в ярком одеянии. Громким голосом он объявил: – Мы накормим всех детей!

Толпа возликовала, и матери начали проталкивать вперед своих детей, которых оказалось вдвое больше, чем предполагал Фолькмар, – пока наконец у ворот Гретца их не сгрудилось более тысячи. Матильда, хорошенькая жена графа, была откровенно тронута голодным выражением их мордашек и склонилась, чтобы поговорить с кем-то из девочек постарше, но все они не говорили по-немецки.

– Сможем ли мы покормить такое количество? – вопросил священник.

– Кормите их! – рявкнул граф, и горожане засуетились, неся с собой наспех прихваченную из дома еду. Фолькмар попытался обратиться к малышам, но убедился, что они тоже не понимают по-немецки.

Когда он опустился на колено поговорить с маленьким мальчиком, то в первый раз увидел на плече его блузы две грубо пришитые красные полоски. Наложенные друг на друга, они образовывали крест. Показав на эмблему, он спросил Венцеля:

– Это и есть?…

– Да, – ответил священник, и Фолькмар, приглядевшись, увидел, что большинство толпы несет такие же украшения. Обычно крест на разодранных многоцветных одеждах был невелик, но он сразу бросался в глаза.

Граф Фолькмар уже был готов обратиться с вопросом к супружеской паре, судя по их одинаковым нашивкам, когда сзади послышались возгласы, и разношерстная толпа раздалась в стороны, освободив дорогу какой-то, без сомнения, значительной фигуре. Ею оказался тощий босоногий священник на сером муле. Он был невысок ростом; у него были пронизывающие глаза, впалые загорелые щеки и спутанные волосы. На нем была грязная черная ряса, с накинутым поверх нее коричневым стихарем без рукавов, но отмеченным пламенеющим красным крестом. Сразу же поняв, что Фолькмар – главный человек в Гретце, маленький священник лягнул пятками своего мула и двинулся прямо к графу, хрипло взывая:

– Такова воля Божья! Ты пойдешь вместе с нами, чтобы обрести себе спасение.

Фолькмар с подозрением спросил своего собственного священника:

– Он что – представляет ложного папу?

– Да, – кивнул Венцель.

– Изыди от меня! – гаркнул Фолькмар, отпрянув от человека на муле.

– Такова воля Божья! – снова вскричал маленький священник, толкая вперед своего уставшего мула.

Могучий немецкий рыцарь посмотрел сверху вниз на наездника, полного сознания собственного величия, и презрительно бросил:

– Ты служишь ложному папе.

– Но истинному Богу, и Он повелевает тебе идти вместе с нами!

Фолькмар не только отказался присоединиться к этому сброду; он уже жалел, что вызвался покормить всех детей, которые теперь обступали его со всех сторон. Коль скоро этот человечек на муле в самом деле служит ложному папе, то граф Гретцский может оказаться в двусмысленном положении, если увидят, как он помогает приспешнику ложного папы, и он стал серьезно обдумывать, как бы отменить свой приказ, не втягиваясь в эту историю. Но в этот момент он потерял контроль над событиями, потому что из ворот города навстречу маленькому священнику хлынула толпа подданных графа.

– Петр, Петр! – кричали они, и волны почитателей накатывались одна за другой, чтобы коснуться его рясы или погладить мула. Кто-то пытался выдрать клочок волос из шкуры животного, но таких отталкивали люди, оберегавшие священника.

– Такова воля Божья! – пронзительно взывал он высоким надтреснутым голосом. Ему минуло лет сорок пять, он был худ и слабосилен, но его держала на ногах какая-то мощная внутренняя сила, которая пылала в его глазах. – Я послан, чтобы призвать вас выполнить свой долг.

Жители Гретца благоговейно слушали, когда он внушал им, что конец мира близок, но они могут спастись, лишь если последуют за ним. Слушая его яростную вдохновенную речь, Фолькмар безоговорочно убедился, что от этого человека надо держаться подальше, и, минуя своих горожан, повел семью обратно, пока они не оказались в безопасности под защитой городских стен.

– Чтобы никто из этой толпы не переступил порога Гретца, – приказал он страже.

Наконец появился и его управляющий.

– Сир, если вы хотите накормить всех детей, то выдайте мне дополнительные деньги.

На несколько секунд Фолькмар задумался, но потом пожал плечами.

– Мы пообещали, что накормим всех, – без особого воодушевления сказал он.

Граф покинул ворота, у которых шумели дети, и в некотором смущении вернулся в замок, откуда продолжал рассматривать растущую толпу.

– Там внизу их куда больше чем двадцать тысяч, – сказал он жене, после чего подозвал капитана своей стражи и предусмотрительно отдал ему приказ: – Не привлекая внимания, закройте ворота, а если кто-то попытается силой вломиться в них, ваши лучники знают, что делать. – Этими словами он дал понять, что не хочет иметь никаких дел с ложным папой.

Поскольку появилась еда, паломники не возражали, когда ворота захлопнулись. Открывались лишь боковые дверцы, через которые подавали пишу, и наконец с кормежкой детей было покончено. Оголодавшим родителям было позволено доесть остатки, а повара, опасливо оглядываясь, чтобы граф не заметил, передавали узлы с едой маленькому священнику и его ближайшему окружению. Огромная толпа людей возобновила свое неторопливое движение к городам Майнцу, Вормсу и Шпейеру.