Красные звезды. Ядерный рассвет - Федор Березин

В общем, товарищи профессора ужгородских учебных заведений оказались «замешаны». Кстати, по поводу валютных накоплений и ожидания скорого падения «коммунистической диктатуры»: никто из следователей был не в курсе, но вообще феномен этой профессорско-академической дурости стоило бы изучить в плане подпространственной передачи мыслей и настроений. Это здесь, в Мире-2, советская власть стояла тверже некуда, и собиралась стоять так и далее. В Мире же 1 аналогичная власть легко и непринужденно пала, отдав без боя свои самые важные завоевания прошлого и абсолютно все перспективы будущего. Так, может, данные любители валюты и не дураки вовсе, а телепаты? В их головах стоило бы поковыряться осциллографами да вольтметрами, а не просто сразу направить в штрафбатальон, занятый разминированием южной границы Судана.

Хотя тут не придерешься, ведь некоторым советским профессорам для расширения кругозора полезно посмотреть другие страны. Правда, то ли из-за халатности, то ли из-за чего-то еще, этим временно не гражданам не разрешили прихватить с собой валютные сбережения. Кто знает, вдруг на границе Уганды, в диком лесу, они бы им пригодились?

Что касается Ужгород-Мукачевского узла СПРН, то его строительство успешно возобновилось сразу же после того, как в некоторых учебных заведениях Закарпатской, а также, для профилактики, Львовской и Ивано-Франковской областей, произошла смена ректоров, а преподавательский коллектив пополнился кадрами из других регионов необъятного Советского Союза. И в самом деле, почему бы не превратить начинание в добрую традицию? Это когда преподаватели и ученые, допустим, Якутского национального университета, или Нижне-Тагильского исследовательского центра прикладного машиностроения переезжают работать в своеобразие Украинской Советской Социалистической Республики, а их славные коллеги оттуда заменяют их на прошлой службе, дабы узнать новые места и получить радостные перспективы.

Опыт – благое дело. Никто не сомневался, что такое начинание, вполне соответствующее духу советского новаторства, привьется и приумножится, всё более расширяясь территориально и охватывая другие сферы профессиональной жизни.

«А как же простые советские труженики, возмущенные отказом власти удовлетворить их требования?» – возопят некие правдолюбцы. А вот и не волнуйтесь! Простые советские люди-труженики вернулись к своим баранам. В смысле, и к баранам тоже. Местные края, с дивно вкусной травой и прекрасными горными видами, способствуют разведению баранов, причем не только среди преподавательского состава. Когда простых тружеников перестали науськивать антисоветские элементы и тайные космополиты, они возвратились к мирной сельской жизни в совхозах и колхозах, дабы давать баранину и прочие продукты сельского хозяйства большой дружной семье народов Союза ССР и другого союза – славнейшего военного – Варшавско-Парижского договора.

Ну, а касательно СПРН, то там тоже все в норме. Тем более, станциями дальнего обнаружения изначально занимаются военные, а у них традиция смены места службы вообще в крови. Инстинкты, наверное. Хотя, скорее всего, Красная армия просто является самым передовым воспитательным институтом жизни, далеко оставляя позади любые институты и университеты. Как же иначе-то?

«Прямо как в космонавты готовят», – размышлял Роман Панин. Он прекрасно знал, что в этом мире – Мире-2 – нет, и не было никаких космонавтов: суборбитальные полеты здешних шестидесятых не в счет. И уж тем более, он ведал, что лично его уж точно ни в какой посыл в звездные дали не готовят. Даже в качестве Белки-Стрелки он туда не полетит, равно как и в роли манекена, для наладки кресельного удобства. Его просто изучали, брали иглами анализы и вливали всякую медицинскую дрянь. С той же пунктуальностью, с какой измывались бы над шимпанзе-астронавтом. Впрочем, все правильно, его ведь изучали потому, что он значился пришельцем даже не с какой-то близкой, но недостижимой здесь Луны, а все-таки из параллельной вселенной.

– Какой смысл? – говорил этим врачам-экспериментаторам Панин, когда ему уж совсем надоедало. – Толку-то пялиться микроскопами в мою кровь, если меня перебросили сюда с помощью машины. Чудовищной такой машинищи. Правда, об ее устройстве я сказать ничего не могу. Уж извините, другая специализация.

– О чем вы? – спрашивали его, и бубнили, что нам, мол, велено сделать то-то и то-то, а ни о каких «машинищах» мы ведать не ведаем. И, может быть, у вас что-то по части устойчивых галлюцинаций, так мы тут ни при чем, мы по другому делу.

– Ну-ну, – кивал на это Панин. – Так и думал, что у вас нет нужного допуска. Водится ли среди вас кто-то с достаточными полномочиями?

Ему улыбались. Ведь больных, даже всяких растаких-разэтаких особенных, следует подбадривать, вселять в них веру в светлое завтра личной жизни.

Однажды все-таки появился кто-то в обычном белом халате, но с полномочиями и допусками достаточного уровня. С ним можно было говорить. В частности, о «машинище». Его выслушали, а потом сказали:

– Роман Владимирович, что с того, что вы краем глаза видели эту вашу Машину? Неужто вы от этого стали знать больше нас? Эта «машинища» нас, разумеется, интересует, но ведь вы лично, капитан (так ведь вы представились, верно?) Панин, ничего-то о ней знать не знаете. Если б знали, вас бы по поводу технической части расспросили те, кто разбирается в этих делах. И уж поверьте, они бы выведали у вас о каждом винтике, который вы наблюдали хотя бы краем глаза. Ну, а мы по медицинской части, Роман Владимирович.

– Ну и как, имеются подвижки? – поинтересовался Панин.

– Представьте, имеются. Хотя это пока только наметки.

– Но хоть за очередную пятилетку справитесь? Я понимаю, диссертации, то-се. Это все требует времени.

– К сожалению, у нас его не так много.

– Это радует, – сказал Панин. – Может, все же моим предупреждениям кто-то внемлет.

– Вроде того, вроде того, – покивала личность с допусками. – Но вот касательно дел медицины… Разумеется, товарищ Панин, вас перебрасывала с места на место некая Машина. Однако, поскольку вы шастали туда и обратно не единожды (по вашим же словам), то в вашем организме произошли некоторые изменения. Вот именно ими мы и занимаемся.

– Совсем смертельные или так себе? – криво усмехнулся Панин.

– Мы разбираемся, Роман Владимирович. Разбираемся.

Все же случай в Мукачеве, во-первых, нонсенс. И за его возникновение, как такового вообще, в структуре филиала Комитета госбезопасности в УССР проведены внеплановые мероприятия по аттестации сотрудников, а также их проверка на предмет зарубежных контактов и наличия дальних родственников за границей, особенно в так называемых странах «нетвердой ориентации». В которых, само собой, органы советской разведки делают как раз свою плановую работу по склонению местного руководства в сторону правильного политического выбора; ну, или уже по отстранению неправильного руководства от руководства. Так вот, Мукачево – это частность. В конце концов, куда направлено излучение тамошней супер-РЛС? Правильно, в западном и юго-западном направлении. То есть, в последнем случае, в плане предупреждения о ракетном нападении, только если какой-то донельзя агрессивный и везучий подводный ас английского флота на своем «Ривендже» сумеет обойти союзнические с ВМФ СССР силы противолодочной обороны Французской Коммуны, потом облапошить датчики обнаружения ПЛАРБ в Гибралтаре и, просочившись куда-нибудь в Адриатическое море, пальнуть оттуда по оплоту мирового социализма. Случай, как все понимают, маловозможный, но все же учитываемый.