Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— Все в порядке, — улыбнулся Мо Жань. — У меня кожа грубая и толстая, самое то для падений.

Чу Ваньнин хотел что-то ответить, как вдруг заметил запутавшийся в волосах Мо Жаня увядший цветок, который, похоже, прицепился к его макушке во время их неудачного падения. Не удержавшись, он чуть прищурил свои глаза феникса:

— Твоя голова…

— Ранена?

Мо Жань поднял руку и на ощупь попытался найти место ранения.

— Нет, зацвела.

Чу Ваньнин небрежно, как бы между прочим, снял с его волос цветок и с каменным лицом вручил Мо Жаню. Смущенный Мо Жань поднялся и почесал в затылке, но его улыбка стала еще более яркой и ослепительной.

— … — Чу Ваньнин поспешно отвернулся и кашлянул пару раз. — Раз все в порядке, тогда давай двигаться дальше.

Мо Жань заикнулся:

— Меч…

— Никакого меча! — возмущенный Чу Ваньнин резко повернулся и свирепо уставился на него. — Цингун!

— Ну… цингун так цингун, — Мо Жань неохотно взмахнул рукой и, поймав меч, сунул его в свою сумку цянькунь.

Чем дальше они углублялись в лес, тем гуще росли деревья, и сейчас они в любом случае не смогли бы лететь на мече так же быстро, как двигались, используя цингун. К тому же Чу Ваньнин был настоящим мастером и двигался так быстро, что казалось его ноги не касаются земли.

Дующий в лицо холодный ветер немного остудил горящую от возбуждения кровь Мо Жаня.

Вдруг до него донесся голос бежавшего впереди Чу Ваньнина. Подчеркнуто равнодушно, как будто между прочим, он весьма небрежно поинтересовался:

— Откуда ты знаешь про родинку на бедре Сун Цютун?

Застигнутый врасплох Мо Жань на миг оцепенел и... Бац!.. Всеми уважаемый, прославленный Великий Мастер Мо врезался головой в сосну.

— У тебя что, куриная слепота?!

— Э... нет, — ответил Мо Жань, — простите, я сегодня немного рассеянный.

Чу Ваньнин немного нахмурился, а потом, как будто что-то сообразив, пришел в ярость:

— Уж не родинка ли на бедре Сун Цютун спутала все твои мысли? Самое главное для совершенствующегося это умение очищать сердце и усмирять желания. Как ты вообще так духовно вырос, если при виде красотки тут же теряешь голову?!

Мо Жань не нашел что сказать в ответ. На самом деле он понимал, что в словах Чу Ваньнина есть резон, вот только с объектом его пристрастия он ошибся. Красотой, которую он так страстно жаждал, была вовсе не Сун Цютун, а мужчина с нравом необъезженного дикого коня, который набросился на него с бранью, тихо рыча, как рассерженный снежный барс.

Он вздохнул и, с нежностью взглянув на Чу Ваньнина, покорно ответил:

— Учитель, мне не нравится такой тип внешности, как у барышни Сун. Вы надумываете. Про родинку на ноге я услышал от обслуги на аукционе в Палате Сюаньюань. Своими глазами я ее не видел. Учитель, не надо сердиться.

— Кто сказал, что я сержусь?.. А, ладно! Я тебя о другом спрошу: раз уж Е Ванси — женщина, как исчезла киноварь на руке Сун Цютун? Вряд ли это совпадение.

— Это и правда не совпадение. Учитель, вы помните, что не так давно я подарил Сун Цютун браслет?

— Допустим.

— На этом браслете было созданное мной заклятье, — Мо Жань сделал паузу. — Потребовалось четыре дня, да и действует оно не так хорошо, как хотелось бы, но у меня было слишком мало времени на что-то лучшее. Главное, что пока Сун Цютун носит на руке этот браслет, киноварный замок, нанесенный великим мастером Ханьлинем, будет скрыт моим заклинанием.

Хотя Чу Ваньнин промолчал, выражение его лица было немного смущенным.

Он чувствовал, что Мо Жань что-то недоговаривает.

За прошедшие годы его ученик сильно изменился и даже научился в семи случаях из десяти не лезть в чужие дела, но столкнувшись с несправедливостью в отношении знакомых ему людей, он все еще не мог просто пройти мимо и не вмешаться. Однако затратить столько времени и сил на создание специального заклинания, а потом разыграть целое представление, только чтобы разоблачить истинное лицо какой-то женщины и не дать ей выйти замуж за наследника ордена Жуфэн? Даже для него это было как-то чересчур.

Это имело бы смысл, если бы в прошлом Мо Жань затаил большую обиду на Сун Цютун, или его с Е Ванси связывали очень близкие отношения, в противном случае ему не стоило лезть в это дело.

Какое-то время они бежали в полном молчании, но в какой-то момент Мо Жань все же смог уловить ход мыслей Чу Ваньнина. Немного обогнав его, он на ходу позвал:

— Учитель.

— Что? — холодно откликнулся Чу Ваньнин.

Конечно, Мо Жань не мог рассказать о событиях предыдущей жизни, однако не хотел, чтобы Чу Ваньнин продолжал мучиться сомнениями. Поразмыслив над этим вопросом, он решил, что может открыть ему хотя бы половину своих чувств и мыслей:

— Учитель, Е Ванси очень хороший человек. В Павильоне Сюаньюань она не пожалела денег, чтобы спасти женщину, которую видела впервые в жизни. Вы ведь тоже помните тот случай.

— Да.

— Но Е Ванси уже очень давно любит Наньгун Сы. Учитель, вы же тоже заметили это?

— Допустим… да, можно сказать, что сегодня вечером я это увидел.

— Хорошо, что Учитель тоже смог разглядеть это. С давних пор зная барышню Е и ее тайну, я не мог не проникнуться ее чаяниями. До сих пор Сун Цютун не подозревала, что Е Ванси – женщина, поэтому она уважала и трепетала в благоговейном страхе перед ней, не имея, впрочем, никаких злых умыслов. Но если бы эта женщина вышла замуж за Наньгун Сы, вряд ли этот секрет ордена Жуфэн остался тайной для нее. Зная натуру Сун Цютун, любая любящая женщина рядом с Наньгун Сы была бы для нее как бельмо на глазу[162.2].

С грустью в сердце Мо Жань вспомнил, как в прошлой жизни Сун Цютун поняла, что он втайне испытывает чувства к Чу Ваньнину, она сразу же прониклась ненавистью к нему и, воспользовавшись отсутствием Мо Жаня во дворце, из ревности вырвала ему все десять ногтей на руках.

Что будет, если Е Ванси окажется во власти такой женщины? Ответ тут совершенно очевиден.

Злые дела Сун Цютун не были чем-то глобальным и напоминали острый гвоздь,