Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

похоронил своих родителей. Похороны своих родителей учат детей тому главному, чему невозможно научить каким-то другим образом. Поэтому хороший сын всегда должен быть готов к тому, чтобы с честью исполнить эту свою почетную и очень важную обязанность.

Суждение 4.22

4.22. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «У древних (гу чжэ; букв. «тот, кто древний») [праздное] слово (янь; букв. янь чжи – «слово их») не (бу) выходило из (чу) [уст] из-за стыда (чи), [что] сами (гун, т.ж. «самостоятельно делать») они (чжи) не (бу) достигнут (дай, т.ж. «удовлетворять требованиям») [того, о чем заявляют]».

Суждение понятно без объяснений: не следует говорить лишнего – пустого и праздного, и особенно заявлять о тех своих планах, которые еще не осуществлены. Хотя самому рассказчику при этом приятно: он может покрасоваться перед собеседником в качестве хоть маленького, но «героя». «Загад не бывает богат» – гласит русская пословица. Лучше не говорить, если действительно задумал что-то сделать. Когда сделаешь – тогда и скажи. О том, что следует сдерживать свое «словоизвержение» заявляет также евангельский Иисус.

Вопрос этот чрезвычайно важен для любого подлинного подвижника, поставившего перед собой определенную цель. Через подобные «праздные беседы» из человека улетучивается все духовное, как выходит воздух из проколотого шарика. И это – духовная аксиома. Человек, который проходит духовный путь и одновременно вынужден объяснять это тем, кто смотрит в ту же сторону, – всегда теряет, а значит, совершает осознанное «жертвоприношение». Болтун никогда ничего не достигнет. Это особенно характерно для тех новоначальных, которые что-то узнав, готовы «проповедовать» всему миру открывшуюся им истину. Да, есть евангельский закон о «реках воды живой», но с этой евангельской фразой следует быть очень осторожным. Да и сначала необходимо стать Вэнь, чтобы соответствовать этим словам Христа.

Когда Конфуций говорит о «древних», он не имеет в виду весь «древний народ» в целом. Он указывает на тех, кто шел по пути Вэнь-вана, и кто этой цели достиг. И именно их, в качестве древних, он ставит в пример своим ученикам. Общее морализаторство для Конфуция не характерно. Кстати сказать, и Христос в этом вопросе тоже конкретен: Например, Его евангельское «Да, да», «Нет, нет» относится не ко всем подряд, а исключительно к обещаниям жениха быть верным своей невесте всю жизнь (Мф. 5:33). Что, конечно, исполняется очень редко.

«Достигнуть» в устах Конфуция – это то же самое, что и для древних мин синь чжэ Дэ – «просветлить сердце, постичь благодать».

Суждение 4.23

4.23. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Будучи (и) тем, кто (чжэ) *удерживает [себя] от (юэ) потери (ши) этого (чжи), *принеси [это] в жертву (сянь) [предкам]».

Для сравнения приведем один из традиционных переводов этого суждения:

Философ сказал: «Редко подвергаются ошибкам те, которые ведут себя сдержанно» (пер. П. С. Попова).

Наверное, первоначальными значениями иероглифа ши (БКРС № 8748) являются «*убегать», «*исчезать», «*скрываться» (в этом случае он предположительно произносился как и). В дальнейшем, но тоже в древности, он приобрел значения «терять», «утрачивать», «лишаться», «потеря», – как производное от первоначального «*исчезать». Это и есть его главные значения в древнекитайском языке времени Конфуция. Значение «ошибка» у этого иероглифа появилось, судя по всему, уже ближе к новой эре. Традиционное понимание этого суждения, основанное на слове «ошибка», превращает данное высказывание Конфуция в какой-то очередной банальный и бесцветный «афоризм», не говоря уже о возникающих грамматических проблемах перевода второй части этого суждения, которая состоит из единственного иероглифа сянь.

У читателя, конечно, сразу же возникает вопрос: о чем, в таком случае, говорит Конфуций? Ведь местоимение «это» (чжи) может включать в себя всё, что мы захотим себе напридумать. Нет, это не так. В этом нашем «придумывании» мы ограничены жесткими рамками. Во-первых, иероглиф сянь («принести в жертву») дополнен словом «предки» взятым в квадратные скобки совсем не случайно: это и есть самое распространенное древнее словосочетание с использование иероглифа сянь.

И во-вторых, в любом древнекитайском тексте – больше, чем в каком-либо другом языке – очень важен контекст. В данном случае следует иметь в виду не контекст нашего короткого суждения, а всего текста Лунь юй, как единого целого, т. е. контекст постоянных бесед Конфуция со своими учениками. И в этом случае становится очевидным, что единственно приемлемым решением (в том числе и по степени своей важности) является замена местоимения «это» иероглифом Жэнь. Второе «это» – в квадратных скобках – поставлено здесь по всем правилам грамматики вэньяня: это так называемая «нулевая форма» 3-го лица, когда в тексте нет ничего иного.

Данное суждение является «практической формулой» внутреннего предстояния человека духам верха. Более того, она на 100 % апробирована в христианском монашестве, когда вместо Жэнь Конфуция монах использует Иисусову молитву, повторяя ее многократно в течение всего времени бодрствования.

И здесь есть два главных условия, на которые указывает Конфуций. Во-первых, требуется удерживать в себе это внутреннее состояние, не отвлекаясь ни на какие внешние воздействия, – таким образом, чтобы это состояние не терялось даже на короткое время. И при этом такой человек должен вести себя в обществе вполне адекватно, т. е. разумно и спокойно действовать и реагировать на все многочисленные внешние воздействия, – таким образом, чтобы ничем не обратить на себя внимание окружающих. И во-вторых, во время такого предстояния – если оно исполняется правильно – такой человек будет перманентно «отдавать свое сердце», т. е. фактически посвящать это состояние Жэнь тем предкам или духам верха, к которым он обращается. Именно эти два важных условия правильного Жэнь и оговорены в суждении.

Мы здесь не можем пройти мимо одного, возможно, очень важного указателя, заложенного в графическом послании самого суждения. Уже многократно говорилось о том – и этому приводились примеры, – что Конфуций обладал феноменальной зрительной памятью и прекрасным зрительным воображением. Он буквально «склеивал» из рисунков-иероглифов свою речь, закладывая в эти рисунки двойные и тройные смыслы. В данном суждении иероглиф Жэнь не показан, но зная эту особенность Конфуция, можно предположить, что он вполне сознательно оставил читателю (слушателю) какой-то ориентир.

Этот ориентир хорошо просматривается даже «невооруженным взглядом» после того, как смысл суждения становится ясным. Здесь мы видим два разных иероглифа, которые по своему смысловому рисунку повторяют иероглиф Жэнь, – разница только в том, что составные части этих иероглифов находятся в иных позициях относительно друг друга. В Жэнь мы видим ключ «человек» и древний иероглиф «верх» справа от этого ключа. Причем, в рассматриваемом нами суждении это Жэнь повторяется дважды (с заменой его на чжи). В качестве первой графической «подмены» Жэнь фигурирует