Жизнь за трицератопса - Кир Булычев

Когда высокие гости направлялись в зал заседаний, где должны были эти насущные вопросы обсуждать, президент страны провел их через Государственный зал, посреди которого возвышался хрустальный терем. В нем на золотом суке сидел крупный двуглавый орел и в упор рассматривал иностранных гостей.

– Что это? – воскликнул президент Франции.

– Это наш геральдический орел, – со знакомой всему миру лукавой улыбкой ответил российский президент. – Как бы символ России. С пятнадцатого века им обладаем.

– Этого быть не может! – возразил президент Италии. – Двуглавых орлов не бывает.

– Нигде не бывает, – согласился глава России, – но у нас они водятся.

– Наверное, это какая-то шутка, чучело анимированное, – предположил президент Франции.

Он вспомнил о своем легкомысленном прошлогоднем заявлении и понял, что русские тут обштопали французов.

Обиженный орел открыл клюв и издал пронзительней клекот, от которого задрожали стекла.

– Мы можем выпустить его в зал, – сказал русский президент. – Но надо будет закрыть окна. Мы дорожим орлом, он – птица редкая, и если улетит, наши экологи нам этого не простят. Только учтите, что вам всем придется надеть бронежилеты и противогазы, потому что наш Символ – птица нервная и очень сильная. Он может разодрать барана.

И тогда гости стали просить русского президента, чтобы он не выпускал орла наружу. И так верят.

Президенты, взволнованно переговариваясь и отдавая должное русской науке и русской смекалке, прошли в зал заседаний и вскорости подписали очень нужные России международные документы. А вот что касается сохранности орла и опасения, что экологи не простят, если с ним что-нибудь случится, – тут президент словно в кофейную гущу смотрел.

Случилось.

Прежде чем что-то случилось, к Минцу пожаловал новый гость. Был он мал ростом, скромен в манерах, облачен в синий костюм на шесть размеров больше, чем требовалось, на голове – зеленая, расшитая тюбетейка.

Войдя в дверь, он протянул вперед маленькие толстые руки и схватил ладонями кисть профессора. Сжал ее мягко, но крепко и требовательно.

– Благодетель нашего народа, – пропел он с текучим среднеазиатским акцентом, – драгоценный Минц-ага, не откажи в любезности…

– Что? – испугался добрый профессор. – Неужели у вас случился падеж барашков? Неужели налетела саранча? Я немедленно сажусь за изготовление сыворотки.

– Не беспокойся, Лев Христофорович, – перебил его гость. – Не в этой мелочи дело. Речь идет о национальной гордости Кзылкумстанского народа.

– Может, чаю хотите? – спросил Минц.

– Не перебивай меня, дорогой, время не ждет, – сказал человек в тюбетейке. – Слушай сюда внимательно.

Он присел на продавленный диван, вытер рукавом запачканные носки ботинок, пошевелил губами, молясь, и заговорил:

– Наш вождь и учитель Кзылкумхаджи был на совещании дружественных государств в Москве. И знаешь, что он увидел в Кремле?

– Царь-пушку? – почему-то предположил Лев Христофорович.

– Не говори глупостей, профессор-мофессор. Он увидел там символ русской империи, благородную птицу о двух головах, орел называется. Эта птица сидит во дворце, в хрустальном доме, иностранные президенты приезжают, видят, какая в России есть птичка и говорят: «Вах! Такую страну Россию уважать будем. Нигде птицы орел о двух головах нет, а в Кремле есть!» Понимаешь?

– Понимаю, – согласился профессор Минц.

Он смотрел за окно. Там косо, под ветром, летели лепестки яблонь. Наступила очередная весна. Профессор Минц внутренне сжался. Сейчас ему будут предлагать работу. Интересно, кто у них там? Тянитолкай? Это еще не худший вариант. Только бы не дракон!

– Ты наш герб видел? – спросил кзылкумстанец.

– Не приходилось, – вздохнул профессор.

– Тогда смотри.

Гость вытащил из кармана большую монету. На ней был изображен герб страны. В печали Минц принялся считать головы орла. Потому что герб Кзылкумстана представлял собой орла с несколькими головами.

– Сколько их? – нервно спросил он.

– Надо знать, – строго ответил гость. – Семь областей содержится в нашей республике. Семь голов у смелого орла, который мысленно реет над нашей державой. Лживые завистливые соседи говорят, что нет такой птицы! Как не бывает двуглавый русский орел. Теперь есть русский орел. Где же Кзылкумстанский орел? Я тебя спрашиваю, где?

Минц не смог ответить на этот вопрос.

– Тогда садись и делай, понимаешь?

– Не могу. Это выше моих сил.

– А двуглавый ниже твоих сил?

– Двуглавый – на пределе реальности.

– Я киллеров пришлю, не жить тебе, Минц.

– Я старый человек. Я говорю правду. Наука не сможет изготовить или вывести семиглавого орла.

– А в Японии сможет?

– И в Японии не сможет.

– Ты врешь, гяур!

– Можете пытать меня и даже убить.

– А золотом хочешь? Килограмм золота?

– Не поможет.

– Ну, тогда… – посланец сделал паузу, готовясь к смелому заявлению. – Тогда мы присвоим тебе звание Героя социалистического труда Кзылкумстана.

– Простите. Не смогу.

– Поклянись прахом твоей мамы!

– Клянусь!

– Дети есть?

– От первого брака, в Гватемале живет. Дочь.

– Поклянись именем дочери!

– Ну, клянусь, клянусь!

– Похоже на правду, – сказал гость, поднялся и пошел прочь.

С порога обернулся и погрозил Минцу пальцем. Минц не шевельнулся.

Наступила зловещая тишина. Профессор понимал, что Кзылкумстан не успокоится, пока не выведет своего урода.

Так и случилось.

В ночь на первое мая неизвестными лицами было совершено дерзкое ограбление Большого кремлевского дворца. Но в первые дни даже правительственное телевидение не знало, что же украли злоумышленники. Почему по всей стране была объявлена операция «Вихрь» и все милиционеры отозваны из отпусков.

Лишь через неделю в прессу начали просачиваться обрывки разноречивой информации. Якобы украден символ державы – не то флаг, не то герб. Не исключено, что основная ценность хранилища Кремля – ноты государственного гимна. Совершенно невозместимая потеря!

А когда эти слухи доползли до Великого Гусляра, Минц сказал Удалову:

– Птичку жалко. Погубят они птичку.

К счастью, дело обернулось совсем иначе.

На самом деле агенты державы Кзылкумстан совершили дерзкое нападение на Кремль, но не похитили ничего, кроме двуглавого орла. Казалось бы, бессмысленное преступление, никуда не ведущее и не дающее Кзылкумстану никаких дивидендов.