Глубина в небе - Вернор Виндж

Горе-лазутчик показался из туннеля.

– А, мистер Винж! Я думал, вы утонули как следует.

На самом деле Винж был в полубессознательном состоянии, лицо бледнее гипсовой маски. Ран от проволочного пистолета не видно. А, так это он мою куртку украл. Ткань полного давления была аккуратно и гладко расправлена, но правая рука повисла чуть вывернутой. Винж бережно прижимал к левому плечу Али. Он посмотрел на Нау, и, кажется, от ненависти стал чуть лучше понимать обстановку.

Но других лазутчиков в нижнем конце арсенала не было. И поиск Нау в каталоге закончился: три проволочных пистолета в ящике прямо за спиной! Нау с облегчением вздохнул и улыбнулся коробейнику.

– Вы хорошо сработали, мистер Винж. – Несколько секунд разницы, и Винж попал бы сюда первым, поставив настоящую засаду. Теперь же… обезоруженный, обезрученный и слабее котенка. А Томас стоит между ним и оружием. – У меня, к сожалению, нет времени на разговоры. Отодвиньтесь от Али, пожалуйста.

Он говорил мягко и вежливо, но не отрывал глаз от этой пары. Левая рука его потянулась открыть ящик с пистолетами. Может быть, спокойный стиль на Винжа подействует, и он подставится под верный выстрел.

– Томас!

У входа в арсенал стояла Чиви.

Нау только вытаращил глаза, не в силах ничего сказать, придумать или сделать. У нее текла кровь из носа, кружевное платье было разорвано и заляпано. Но она была жива. Наверное, расстыковка не сработала из-за люка катера. У катера люк заклинило, и не смог запереться люк шлюза – и как-то она прорвалась внутрь.

– Нас заперло, Томас. Замок оказался дефектным.

– Да, именно так! – Боль в голосе Томаса Нау была неподдельной. – Он захлопнулся, и я услышал продувку. Я… я был уверен, что ты погибла.

Чиви спустилась с потолка, направив тело Рея Кирета к ближайшему упору. Охранник, может, и жив, но явно сейчас бесполезен.

– Томас, мне так жаль! Я не смогла спасти Марли. – Она проплыла через зал, чтобы его обнять, но что-то было в этом жесте настороженное. – С кем ты разговариваешь? – Тут она увидела Винжа: – Эзр?

Наконец-то хоть чуть повезло: Винж был как раз такой, как надо. Куртка полного давления заляпана кровью Али, как фартук мясника. Из-за его спины врывались звуки разгромленного парка. И голос у коробейника хриплый и прерывистый.

– Мы взяли власть в лагере L1, Чиви. Кроме нескольких головорезов Нау, мы никого не тронули… – (И это он говорит, когда ее отец лежит окровавленный в его руках!) – Нау использует тебя, как делал всегда. Только на этот раз он собирается убить нас всех. Посмотри вокруг! Он ядерную ракету хочет пустить на нашу базу!

– Я…

Чиви осмотрелась, и Нау не понравилось то, что он увидел в ее глазах.

– Чиви! – сказал он. – Посмотри на меня! Против нас та же группа, что стояла за спиной Джимми Дьема.

– Это ты убил Джимми! – выкрикнул Винж.

Чиви вытерла кровоточащий нос тонкой тканью рукава. Какой-то миг она казалась очень юной и очень растерянной, такой же, как когда он первый раз ее взял. Она зацепилась ногой за стенной упор и повернулась к Нау, соображая. Как-то надо было выиграть время, всего несколько секунд.

– Чиви, подумай, кто это говорит!

Нау сделал жест в сторону Винжа и Али Лина. Это был страшный риск, манипуляция отчаяния. Но это помогло! Она действительно чуть отвернулась, отвела от него глаза. Он сунул руку в ящик, нащупывая рукоятку проволочного пистолета.

– Чиви, подумай, кто это говорит! – Нау сделал жест в сторону Винжа и Али Лина. Бедняжка Чиви действительно отвернулась. Эзр увидел, как за ее спиной улыбочка мелькнула по лицу Томаса Нау. – Ты знаешь Эзра. Он пытался убить твоего отца там, на Северной Лапе, он думал, что через Али доберется до меня. Будь у него нож, он бы уже резал твоего отца. Ты же знаешь, какой садист Эзр Винж. Ты помнишь, как он избил тебя, помнишь, как потом я тебя держал на руках.

Слова были предназначены Чиви, но били они Эзра, как тараны – страшная правда, перемешанная со смертельной ложью.

Чиви стояла недвижно, но в следующий миг кулаки ее сжались, плечи согнулись под страшным напряжением. У Эзра мелькнула мысль: «Сейчас Нау победит, и это из-за меня». Он усилием воли отодвинул серую завесу, обволакивающую сознание со всех сторон, ради еще последней попытки:

– Чиви, не ради меня. Ради всех остальных, ради твоей матери! Чиви, Нау лгал тебе многие годы. Каждый раз, когда ты узнавала правду, он промывал тебе мозги. Снова и снова, и ты никогда не могла вспомнить.

Узнавание и глубокий ужас залили лицо Чиви.

– На этот раз я не забуду.

Она повернулась как раз тогда, когда Нау вытаскивал что-то из ящика позади. Ее локоть въехал ему в грудь. Раздался хруст, как от обломанной ветки, Нау стукнулся спиной об ящик и отлетел прочь, в открытое пространство арсенала. Проволочный пистолет плыл за ним. Нау потянулся к оружию, но ему не хватило какого-то сантиметра, а опереться он мог только о воздух.

Чиви отошла от стены, выпрямилась и схватила пистолет. И направила дуло в голову предводителя.

Нау медленно кувыркался, выворачивая голову, чтобы не выпускать Чиви из виду. Он открыл рот, где всегда была такая убедительная ложь на каждый случай.

– Чиви, что ты… – начал он, но потом, наверное, увидел выражение ее лица. Надменность Нау, гладкая холодная надменность, которую Эзр наблюдал половину всей жизни, вдруг исчезла. И голос его стал шепотом: – Нет, нет…

Голова и плечи Чиви тряслись, но слова были тверды как камни.

– Я вспомнила.

Она отвела прицел от лица Нау, ниже пояса… и дала длинную очередь. Голос Нау сорвался на визг, прервавшийся, когда проволочный огонь обвил его тело и ударил в голову.

Сначала все было очень темно, потом появился свет, и она поплыла к нему вверх. Как меня зовут? И на волне ужаса быстро нахлынул ответ: Анне Рейнольт.

Память. Отступление в горы. Последние дни игры в прятки, когда балакрейские оккупанты находили все пещеры. Предатель, слишком поздно разоблаченный. Последние из ее людей гибнут при нападении с воздуха. Битва на склоне горы с наступающей балакрейской бронетехникой. Вонь горелой плоти в холодном утреннем воздухе, потом враги перестали стрелять. Ее взяли живой.

– Анне? – голос мягкий, заботливый. Голос палача, создающего настроение для еще более страшной пытки. – Анне?

Она открыла глаза. Балакрейское пыточное снаряжение заполняло все пространство, до границ периферийного зрения. Весь тот ужас, которого она ждала, только почему-то в невесомости. Они уже пятнадцать лет владеют нашими городами, зачем же тащить меня в космос?

Перед глазами появился допрашивающий. Черные волосы, типично балакрейская окраска кожи, старо-молодое лицо. Наверное, старший предводитель. Но на нем странная куртка с орнаментом, которого Анне никогда у предводителей не видела. И на лице у него выражение фальшивой заботы. Переигрывает, дурак. Он положил ей на колени букет мягких белых цветов, будто поднося дар. Цветы пахли теплом прошедшего лета. Должен быть способ умереть. Должен быть способ умереть. Руки ее были привязаны к креслу, конечно. Но если он подойдет чуть ближе, у нее есть зубы. Может быть, если он достаточно глуп…