Сладкая ночка - Екатерина Черкасова

Я сняла очки и бейсболку, чтобы не напоминать мелкого грабителя, и направилась к консьержке. Это была милая английская старушка с седыми кудряшками и розовыми морщинистыми щечками. В руках у нее мелькали спицы, что полностью соответствовало образу образцовой матери и бабушки.

Я широко улыбнулась и произнесла с сильным арабским акцентом:

— Я ищу своих знакомых, они арабы. Но потеряла листок с номером квартиры. Вы мне не поможете?

Консьержка внимательно осмотрела меня.

— Вы земляки? — ей определенно хотелось поболтать.

— Да, они друзья моего брата. Школьные друзья, — охотно пояснила я. — Я заканчиваю университет. Уже давно в Британии.

— Университет! — восхитилась старушка. — Учиться — это просто замечательно! А что же вы изучаете?

— Древнюю историю, — почти не соврала я.

— Ах, как это, должно быть, интересно! — консьержка отложила вязание и явно хотела продолжить разговор, что не входило в мои планы. — Не собираетесь остаться в Лондоне?

— Что вы! Я так скучаю по родине! — довольно искренне воскликнула я, зная, как здесь не любят эмигрантов. — Вот встречаемся с земляками, поем песни…

— Да, да! — старушка затрясла седыми кудряшками. — Каждый должен жить там, где родился, где его народ!

Наконец я удовлетворила ее любопытство, и она сообщила, что арабы живут в двух квартирах под номерами 13 и 21.

Ожидавшие меня под лестницей Паша и Гриша уже успели покурить, окончательно протрезветь и соскучиться.

— Тебя только за смертью посылать, — проворчали они.

— Арабы снимают 13-ю и 21-ю квартиры, — сообщила я, не обращая внимания на их недовольство.

— Начнем с 21-й, — решил Гриша, — 13-е — несчастливое число.

Я была уверена, что Кира находится как раз в несчастливой квартире, но промолчала.

Мы пешком поднялись на пятый этаж и приблизились к двери 21-й квартиры.

Паша прижался к ней ухом и долго и внимательно прислушивался. Затем выпрямился и произнес:

— Ничего не слышно.

Не знаю, как в Лондоне, а в Москве нет такой двери, за которой нельзя ничего не услышать. Я не поверила Паше и прислонилась к теплому дереву, нагретому его щекой. И сразу же услышала отдаленные звуки арабской музыки, телефонный звонок и детский плач. Словом, обычные звуки квартиры, где живет семья, а не держат заложника. Я сообщила свои соображения ребятам, но они заявили, что должны все проверить. Гриша позвонил в дверь, а мы спрятались. Дверь открыла молодая беременная женщина. За ее подол цеплялся черноглазый малыш, еще один выезжал на велосипеде в коридор из гостиной, заваленной игрушками. Вкусно пахло домашней едой. Мне показалось, что хозяйка квартиры ливанка или палестинка.

— Мужа нет дома, — сообщила она Грише вместо приветствия.

— Я из телефонной компании. Поступило сообщение о неисправности, — сказал Григорий.

— Минутку, проходите, — сказала женщина, открывая пошире дверь и пропуская мнимого телефонного мастера. — Проверяйте, но, кажется, все работает.

Она подхватила на руки малыша и смотрела, как Григорий набирает первый попавшийся номер и якобы с кем-то разговаривает.

— Все в порядке, — он положил трубку, — просто диспетчер ошибся.

— Бывает, — мягко улыбнулась женщина, закрывая за ним дверь.

— Обычное арабское семейство, — констатировал Григорий.

— Да мы уже поняли.

Соблюдая осторожность, мы спустились на два этажа и приблизились к двери, где, мы теперь точно знали, скрывали мою Кироньку.

Как обладающую самым тонким слухом, меня поставили к двери и с напряжением следили за выражением моего лица. Сначала я вообще ничего не слышала. Затем уловила негромкий разговор по-арабски между двумя мужчинами. Затем кто-то из них, видимо, говорил по телефону, но уже громче и по-английски. Вероятно, он ходил по квартире с трубкой, потому что звук то приближался, то удалялся. В какой-то момент мне удалось разобрать:

— Да, три. Две с томатами и пармезаном, одна с грибами и ветчиной. Нет, только одна с грибами и ветчиной! — раздраженно произнес мужской голос.

Я отстранилась от двери:

— Ну, они хотя бы собираются ее покормить! — прокомментировала я услышанное.

Паша и Гриша уставились на меня.

— Это они. Их как минимум двое. Во всяком случае, разговаривали двое. Они заказали три пиццы. Надеюсь, третья — для Киры.

— Значит, живая, — вздохнул Гриша.

— Что будем делать? — поинтересовалась я.

— А что, есть предложения?

— Есть. — Мне действительно пришла в голову идея. — Ждем разносчика пиццы, и вместо него кто-то из нас входит в квартиру. Дальше пока не знаю, смотря по обстановке.

Мы уселись на подоконник. Паша и Гриша закурили паршивые сигареты. Но делать им замечания я не могла. Ведь ради меня и моей подруги они рисковали жизнью.

Через полчаса открылась дверь лифта, и оттуда выкатился рыженький толстячок лет восемнадцати в яркой курточке с надписью Pizza Giovanni. Парнишка нес три большие плоские коробки. Я представила себе горячую пахучую пиццу, и у меня потекли слюнки. Сегодня я еще ничего не ела…

Навстречу ему вышел Паша и добродушно спросил:

— Парень, хочешь заработать десятку?

Толстячок испуганно вздрогнул и уставился на Пашу.

— Да ты не бойся. Так как?

— Ну-у, — протянул парень, — а почему не двадцатку?

— Потому что! — рявкнул Гриша, сползая с подоконника.

— Да вы что, ребята, я согласен! — мгновенно перестроился парень. — А что нужно?

— Твоя куртка и пицца, — коротко бросил Гриша. Парень быстро стянул яркую куртку и протянул ее Григорию. Тот, сохраняя зверское выражение лица, напялил униформу. Она была велика, но, если не застегивать, могло сойти. Григорий протянул руку за пиццей, и толстяк послушно отдал коробки.

— А деньги? — нахально спросил рыжий.

— Какие деньги?! — возмутился Гриша.

Парень расстроился. Но я полезла в карман и вынула мятую десятку.

— На. — Я повернулась к Грише. — Обещали же!

— Лучше бы пропили, — прокомментировал Паша.

Гриша, держа перед собой плоские коробки, коротко позвонил в дверь. Какое-то время его, видимо, изучали в глазок, а затем открыли. Нам с Пашей не было видно, кто.

— Пиццу заказывали? — спросил Гриша.

— Давай, — отозвался, как мне показалось, Омар.

— Наличные или карточка? — сказал Гриша первое, что пришло на ум.

— Наличные.

Гриша сделал шаг вперед и неожиданно с размаху опустил коробки на голову Омара. Раздался треск, проклятия на арабском языке, а затем еще один удар и звук падения чего-то тяжелого. Мы выскочили из-за лифта и ворвались в квартиру. На полу коридора валялись пиццы и остатки картонных коробок. Среди них — Омар. Удивительно, даже кусочки помидоров из пиццы не испортили его красоты. Похоже, он был без сознания. Паша удивился: