Железные игрушки - магнитный потолок - Юрий Невский

Новогодние праздники?! Стало нестерпимо жарко… И тут же пробрал озноб. Добегался без одежды на сквозняке! Василий едва не вскрикнул, под лопатку вступила боль.

— Послушайте, какие праздники?! Этого не может быть!

Хм… ну вам виднее! Она недоуменно пожала плечами.

Какие праздники, ведь он поехал в середине января, когда отгремели петарды и салюты шампанского. Куда же девался год? Исчез, пропал в снежной мгле? Или наоборот, он вернулся в его начало?

— А откуда знаете эту мелодию? — спросил незнакомку. — Это же из «Золота Маккены»! Вы смотрели? Любите этот фильм?

— Да сто раз смотрела, — кивнула девушка. — Это любимый фильм моей мамы. Когда-то давно его показывали впервые, а один мальчик, она с ним дружила, он же возомнил себя таким взрослым! И пошел в кинотеатр один, там только «до четырнадцати» пускали. Ей это запомнилось. Она мечтала посмотреть этот фильм. Но пришлось ждать лет двадцать, пока появится видео!

— О, боже мой… Неужели это было в маленьком сибирском городке?

— При чем здесь сибирский городок? Это могло быть в любой точке нашей, прежде необъятной Родины!

И продолжила: —А я всю свою зарплату истратила. Мама сейчас в больнице (она назвала, где это находится). Пока наездишься, да лекарства, да цены на все бешеные. Хотела подработать, но никто же не подает ничего. Спасибо хоть вам.

И это (местонахождение больницы) отозвалось в нем… предчувствием? Он услышал как бы два легких прошелестевших слова, будто кто шепнул на ухо

Киодо Цусин

что это такое? Киодо Цусин… японское информационное агентство? При чем здесь оно?

Мало кому дано заглянуть в глубь бездны, открывающейся в полных ужаса глазах машиниста налетающего на тебя поезда! А уж если кому довелось испытать… уже не расскажут об этом.

В маленьком сибирском городке (откуда Василий родом) в 1964 году его деда сбило поездом (как говорили, «зарезало» поездом). Ну, покойник водочку любил! По словам бабушки, это было любимой присказкой деда. (Помру я, говаривал ой, поминайте меня, мол, покойник водочку любил!) В этом заключено трагическое предвидение. Дед был веселым, общительным, душой компании, ну и (выразительный жест бабушки к горлу) этим делом бывало злоупотреблял. Василий не мог помнить, был слишком мал, но веселого большого человека не стало. Как случалось часто, под этим делом он возвращался домой… И вряд ли успел заглянуть в глаза машиниста.

Василий вырос, возмужал. Нельзя сказать, что был общительным и веселым. В компаниях не верховодил, злоупотреблял в меру. Но когда в девяностом — девяносто третьем и страна, и его личная судьба пошли вразнос, он (к тому времени сделав рывок из своего сибирского городка и, как ему казалось тогда, прочно обосновавшись в столице) — выпивал без ограничений. Поговорка всплывала откуда-то из глубин подсознания ну как говорится покойник водочку Василий невольно осекался. «Тьфу-тьфу, типун на язык!» Чаще всего возлияния происходили где-нибудь в лесопосадке, недалеко от железнодорожного полотна, под грохот проносящихся мимо составов. Из-за развода со второй женой-москвичкой, неудачной попытки раскрутить свой бизнес, потери друзей, скурвившихся от больших денег (а то погибших за большие деньги), и горького осознания, что его дар писателя оказался неуместным — Василий пошел «по кривой дорожке». Реально эта «дорожка» пролегала от станции Лосиноостровская Ярославской дороги — через платформы Северянин, Яуза — до Маленковской. Именно на этом отрезке (ставшем для него своеобразной «осью зла») находилось временное жилье, временные собутыльники, временные места работ, временные пункты приема стеклотары и цветмета.

Однажды допился до того, что ему явились два синих мужика с зелеными лицами. Нет! сначала он увидел фантастически огромные, бездушные глаза чудовища, готового сожрать его! Это были окна кабины, два «глаза» налетающего локомотива, а в них — по синему зрачку. Машинист и его помощник в синей форме, с зеленеющими (под цвет локомотива) лицами. Василий оказался у них на пути (и у локомотива, ими управляемого, соответственно), когда решил отплясать «на дорожку» традиционный индейский танец с выбрасыванием ног, размахиванием руками и дикими выкриками йо-хху! йо-хху! Эта «дорожка» оказалась Ярославской железной дорогой, на отрезке между станцией Лосиноостровская и платформой Северянин.

Но все же есть в мире некая страшная сила!

Он получил от нее судьбоносный пинок… или был схвачен за волосы, поднят вверх и отшвырнут на спасительную насыпь… все произошло в одно мгновение! Однако за долю секунды до того, в тишине «мертвой зоны» (точно на центральной оси перед мчащимся локомотивом, преодолевающим мощное сопротивление воздуха, находится «мертвая зона»: звуковые волны предупреждающего гудка расходятся в стороны, эта «зона» полностью изолирована от звука) — и тишина эта становилась все более невыносимой, сжимающейся и сжимающей сердце от предчувствия чего-то грозного, неотвратимого — он услышал это легкое, прошелестевшее

Киодо Цусин

Ну конечно! В детстве, отец Василия (любитель утренних пробежек и лыжных походов), выходя по утрам из ванной (пар, аромат мыльной пены для бритья) и растираясь мохнатым полотенцем, будил его (ужас серых зимних сумерек, дикие морозы, о которых сейчас можно только вспоминать), чтобы вести в детский сад. При этом с бодряческим подхохатыванием: ого! вставай! наши-то, с утра еще один В-52 подбили в воздушном бою!

Об этом в новостях по радио сообщал ТАСС, ссылаясь на Рейтер… и на Киодо Цусин, наверное.

Тогда американская военщина тянула напалмовые руки, чтобы задушить в огненных объятиях маленьких не сдающихся вьетнамцев. Но тяжелые В-57 и В-52, атакованные нашими МИГами, которыми управляли узкоглазые соколы Хо Ши Мина — оставляя в небе дымный шлейф, сваливались за морской горизонт. Это показывали в кинохронике перед началом сеанса.

И, по ассоциации с японским агентством, можно вспомнить о «семейной реликвии», хранящейся в родительском доме. Это книжка «Что нужно знать красноармейцу-пограничнику о японских диверсантах». Она почти насквозь пробита заточкой (высший хулиганский шик в те давние годы — трехгранный напильник, заточенный «под пику»). Старший брат Василия возвращался поздно вечером от своего товарища, и за гаражами (почему-то это всегда бывало «за гаражами») его повстречал тогдашний «смотрящий» их двора, закоренелый хулиган Мастаченко, по кличке Мастак. Между ними произошла конкретная разборка. Брат получил заточкой в живот. Но… библиотечка пограничника! Книга! Спрятанная под брючным ремнем (взял ее почитать на ночь) — она послужила надежным щитом! Брат остался жив.

В книжке, выпущенной Воениздатом ДальВО, наряду с описанием излюбленных способов перехода границы японскими диверсантами (например, с помощью прикрепленных к ногам «копыт» или «лап», имитирующих следы животных) была глава, в которой рассказывалось о «языке татуировок» на теле разведчиков (что могло помочь идентифицировать личность убитого, либо захваченного в плен нарушителя). Правда, из этого «языка» можно разобрать лишь первый, приведенный в начале иероглиф Единение сил… Все последующее осталось втуне, как бы «запечатанным». Страницы буквально прожжены, вдавлены внутрь острием, «сплавились» в момент удара, разъединить их невозможно.