Черное солнце - Ирина Арбенина

— И что же это такое?

— Ну, скажем, одинокий человек не исключает возможности, что с ним может что-то случиться, и хочет, чтобы другой человек оказался, если завещатель покинет сей бренный мир при странных обстоятельствах, в поле зрения полиции. Как еще можно привлечь внимание к совершенно — в нашем случае — безвестному жителю города?

— Ну, написать какое-нибудь письмо и оставить его у нотариуса…

— Дли этого надо иметь веские основания подозревать, а если человек сам не уверен в собственных догадках? Если не хочу, мол, оскорблять тебя, дорогой, подозрениями, а так — на всякий случай! — про себя думай, подозреваю. А потом этот человек погибает… Ну, как бы мы еще иначе узнали об этом Игоре Багримовиче?!

— Пожалуй…

— Кстати, этот способ и элегантный, и коварный одновременно. Чисто женский, я бы так сказал. Такой, знаете, в стиле «вредная бабенка»… Вроде и последний привет, и… Как вы думаете, Анна, может быть, когда-то их связывали нежные отношения?

Была любовь, потом обида, разрыв. И вот такой последний привет. В память, так сказать, о прежней дружбе. А с другой стороны, это и конфетка с отравленной начинкой. Ведь к наследнику лица, погибшего насильственной смертью, сами понимаете, повышенное внимание.

— Леонтий, у вас ведь есть помощницы? Можно я поработаю вместо одной из них?

* * *

— Вы к кому? — мужчина, нечто среднее между консьержем и охранником, остановил Светлову даже не в подъезде элитного дома в Безбожном переулке, а еще на подступах к нему. Денек выдался не слишком хлопотный, и консьерж прогуливался возле дверей. (Парижский вариант: внимательная пожилая женщина в Москве модифицируется в усатого мужчину с крепкими плечами, ибо какая же пожилая женщина в состоянии преградить путь нежелательному гостю в столь крутые времена?) — Я к Тегишеву Игорю Багримовичу, — ответила Аня.

— Он вас ждет?

— Я очень на это надеюсь.

— Сейчас узнаем, оправдались ли ваши надежды.

Консьерж сам нажал кнопку домофона:

— Игорь Багримович!

— Да?

Аня услышала глубокий, настоящий мужской баритон, чрезвычайно волнующий и приятный.

— К вам из адвокатской конторы!

* * *

— Чем обязан?

Представительный, осанистый хозяин квартиры номер девять с интересом оглядывал Аню.

— Можно войти?

— Да, пожалуйста, проходите!

Игорь Багримович Тегишев, очевидно, остался доволен увиденным.

— Прошу! — повторил он довольно любезно. — Если не возражаете, то — на кухню, у меня там хлопоты в самом разгаре… Не могу отвлечься…

— Видите ли, — начала Аня, — дело в том, что мы занимаемся делами о наследстве иностранных граждан. И представляем интересы, в данном случае в России, гражданки Нидерландов Марион Крам.

Уж не знаю, готовы вы к такому повороту событий или нет, но Марион оставила свое имущество и состояние вам.

— Что за черт?! Вы шутите? Как я могу быть готовым к такому известию?!

Тегишев, опешив, смотрел на Аню.

— Да, вы явно не готовы. — Аня с интересом наблюдала за выражением искреннего изумления на лице Тегишева. — Но не волнуйтесь. Иногда в таких случаях, уж поверьте моему опыту, люди та-ак переживают…

— Да не волнуюсь я, но ведь чушь какая-то!

— Сейчас вы, наверное, удивитесь еще больше: в своем завещании Марион Крам назвала вас единственным своим наследником!

— Что за чудеса! Это и в самом деле не шутка?

— Нет… Я, конечно, не шучу! Все это совершенно серьезно.

— А может, вы… — Игорь Багримович замялся, — из какой-нибудь жульнической фирмы? Торговый представитель? И это, скажем, новый способ сбывать залежалый товар простодушным гражданам, которые ни на какие другие уловки уже не покупаются? И сейчас окажется, что некая Марион Крам завещала мне чайник и утюг «Мулинекс», и, если я вам заплачу сию минуту сотню-другую долларов, — ну, сущие пустяки, издержки фирмы и плата за доставку! — то стану счастливым обладателем этих столь необходимых в хозяйстве предметов?

— Но…

— Если все это так или что-то в этом же роде, то не имело смысла вам беспокоиться. Уверяю вас, с чайниками и утюгами у меня все в порядке!

— Но… — Светлова постаралась как можно мужественнее перенести обвинение в мошенничестве, — Понимаете, гражданка Нидерландов Марион Крам оказалась.., нашей бывшей соотечественницей…

— И что же?

— Но может быть.., может быть, вам что-то говорит другое ее имя — Мария Крамарова?

— Сейчас.., секунду… — Тегишев отвернулся. — Кстати, о бытовой технике, конкретно о кофеварках. У меня как раз готов кофе. Не желаете чашечку?

— Желаю.

И так уж получилось, что в тот существенно важный момент, когда Светлова произносила имя Марии Крамаровой, убиенной гражданки Нидерландов, Игорь Багримович отвернулся к щелкнувшей кофеварке и Светлова лишена была возможности увидеть выражение его лица.

Было это случайностью или уловкой?

Исказила ли его лицо гримаса, так сказать, ужаса? Промелькнула ли на лице Тегишева тень воспоминания? Раскаяния? Изумления? Или оно нисколько не изменилось, и ни один, как говорится, мускул на нем не дрогнул?

Сие осталось тайной за семью печатями.

Во всяком случае, когда Тегишев снова повернулся к Светловой, с чашкой кофе в руках, лицо его было по-прежнему благодушно, спокойно и улыбчиво.

— Как вы сказали? Мария Крамарова?

— Да.

— Нет, не имел чести быть знакомым с этой дамой.

— Жаль.

— Да я ведь, собственно, и ни на что не претендую. Если вы имеете в виду какие-то мои виды на наследство, не знаю, что вы так суетитесь, мне это совсем ни к чему. Если надо написать какую-то бумагу, что я отказываюсь… — Игорь Багримович откровенно зевнул, — ради бога!..

Понятно… Ради того, чтобы к нему не лезли, Игорь Багримович готов заранее, не глядя, отказаться от любого гипотетического наследства.

А вдруг оно не маленькое? А ведь он даже не поинтересовался.

Причина? Ему вовсе не нужны деньги! Другая причина — он очень осторожный человек. Третья — и то, и другое вместе, что случается иногда. Первое, правда, гораздо реже, чем второе.

— А вам, Игорь Багримович.., вам совсем не любопытно, что, собственно, случилось с этой самой неизвестной вам Марион Крам? — осторожно поинтересовалась Светлова.

— Ну, если вы занимаетесь ее завещанием, то нетрудно догадаться. Она, что же, умерла?