Аспект дьявола - Крейг Расселл

Рыдания вновь охватили цыгана:

– Я не смог. Я испугался. Я не хотел умирать. И он заставил меня смотреть. Он сказал, что ценность моей жизни теперь будет заключаться в том, что мне посчастливилось увидеть, как он работает.

– Тобар, ты бы мог остановить его. Или, по крайней мере, попытаться. Ты мог попробовать сбежать или поднять тревогу.

– Я не мог, вы не понимаете. Я был беспомощен. У него была… власть, безграничная власть надо мной, меня как будто парализовало. Он заставил меня смотреть. Сказал, что это единственная причина, по которой он решил оставить мои глаза в целости: чтобы я мог быть свидетелем. Сказал, что если я отведу взгляд или закрою глаза, он отрежет мне веки.

– И ты смотрел?

– Он заставил меня смотреть! – У Бихари началась истерика. – Господи, помоги мне, Бэнг заставил меня смотреть! Дьявол заставил меня увидеть!

15

Виктор знал, что безумие подчас приобретает самые причудливые формы. Великая печаль… Если разум повреждается, если мы получаем травму, подсознание поспешно перебрасывает мостик к спасению; затем этот мостик превращается в надежную опору, а лучше сказать – в защитную стену. Такие стены можно обнаружить у каждого, без них мы не могли бы справиться с эмоциональными потрясениями.

Но бывает и так, что опоры рушатся, и это приводит к чудовищному уродству личности. Защита не срабатывает, и взгляд на мир в целом меняется.

Метафора с опорами была применима ко всем пациентам Орлиного замка. Каждый из «дьявольской шестерки» взрастил свое безумие вокруг какой-то травмы в далеком прошлом. Обрушение опор для них стало фатальным.

У каждого из пациентов было прозвище. После встречи с Вегетарианкой, госпожой Валентовой, Романек познакомил Виктора с остальными пациентами.

Под прозвищем Дровосек скрывался Павел Зелены из Чешской Силезии, который был лесником по профессии. Он совершал свои злодеяния с помощью своего рабочего инструмента – топора. Виктора предупредили, что Зелены склонен к непредсказуемым вспышкам агрессии, поэтому при посещении его палаты их сопровождали два санитара.

Следующий пациент, Леош Младек, по прозвищу Клоун, был маленьким человечком, более похожим на ребенка. Он казался мягким и безобидным, а в прошлом был успешным артистом цирка, много путешествовал по Чехословакии, Венгрии, Австрии, Южной Германии и Польше.

Четвертый из «дьявольской шестерки» носил прозвище Ученый – профессор Доминик Бартош, автор принципиальных новаторских разработок в области квантовой физики. Его могучий интеллект затерялся в лабиринте абстрактных идей, что привело к непоколебимому заблуждению: Бартош считал, что он может общаться с мертвыми.

Коллекционером Стекла называли Михала Мачачека, маньяка, известнейшего специалиста по богемскому стеклу, фаната своего дела.

Знакомство с каждым из них было кратким, пациенты соглашались с тем, что у них будет новый доктор, но сотрудничать не спешили.

Последняя встреча, однако, потребовала наивысших мер предосторожности.

Войтич Скала был шестым. Его называли Демон.

Скалу поместили в особый «люкс для пациента номер шесть», самую дальнюю палату за усиленной дверью.

– Изначально его содержали в изоляторе, – объяснил Романек. – Он страдает самой заразной формой безумия, и мы держим его как можно дальше от других.

Из личного дела Виктор знал, что Войтич Скала был человеком, обладавшим такой же несокрушимой верой, как у самого преданного служителя Церкви. Но вера Скалы заключалась в том, что он поклонялся силе чистого зла. Он был убежден, что зло – движитель всего во Вселенной, и воплощал в жизнь свои фантазии с предельной жестокостью.

Из всей «шестерки» именно Скала был подвержен самому глубокому и мрачному психозу. И именно по этой причине он представлял для Виктора особый интерес: с его помощью молодой доктор надеялся постичь то, к чему стремился в изучении бессознательного.

Аспект Дьявола.

– Вы уверены, что готовы? – спросил профессор Романек в коридоре перед дверью палаты.

– Да.

Казалось, Романек был недоволен стремлением коллеги ответить поскорее. Он по-отечески положил руку на его плечо.

– Скала не гений, но у него есть уникальные способности проникать в сознание других. И изгнать его оттуда не представляется возможным. Из всех преступников, заключенных у нас, – давайте уж без обиняков, – Скала является самым опасным. Поэтому спрошу еще раз: вы готовы к этому?

– Да, профессор Романек, я готов.

Это было совершенно не профессионально, поэтому Виктор корил себя за то чувство, которое испытывал. Как психиатр, он прекрасно понимал, что такого понятия, как «зло», не существует. За свою непродолжительную карьеру ему доводилось работать с извращенными и жестокими умами, но зло все равно оставалось социальной, но никак не медицинской концепцией, к тому же безнадежно устаревшей. Тем не менее, когда он столкнулся лицом к лицу с Войтичем Скалой, у него появилось неотступное ощущение, что в воздухе растворено подлинное вселенское зло.

Скалу надежно привязали перед их визитом. Огромный мужчина с буйной и темной, как у Виктора, шевелюрой. Грубо высеченные черты лица. Из-под тяжелых бровей зловещим блеском сверкали маленькие жестокие глазки.

Кресло, к которому был привязан Скала, в стенах старинного замка выглядело средневековым устройством для пыток. Оно было вырезано из массива дуба и оснащено стальными лентами и кожаными ремнями. Маленькие колесики с резиновыми покрышками под каждой ножкой позволяли бесшумно катать кресло по каменным плитам. Ноги пациента были зафиксированы на специальной подножке. Широкая стальная лента, скрепленная при помощи специального болта, охватывала грудь. Эта конструкция вызывала отдаленные ассоциации с рыцарскими доспехами. Запястья мужчины удерживали на подлокотниках стальные манжеты. Надежное переплетение прочных кожаных ремней связывало плечи, а голову удерживало специальное устройство из мягкого материала – все это не позволяло пациенту даже шелохнуться.

Романек представил Виктора и попросил его крат ко объяснить «мистеру Скале» основные методы лечения, которое он намерен использовать. Скала слушал молча, не сводя злобного взгляда с молодого доктора.

– У вас есть ко мне какие-то вопросы? – спросил Виктор, завершив свой рассказ.

– Вы знаете, чем я прославился? – голос Скалы был тихим и визгливым. Он так резко контрастировал с его физическими данными, что это внушало еще больший страх перед ним.

– Я знаком со всеми деталями вашего дела, Войтич.

– Вы думаете, я сошел с ума, и поэтому совершил все это?

– Я думаю, в вашей психике есть повреждения. А какие именно, я и хочу разобраться.

– Так вот, я насиловал, уродовал, пытал и ел людей. Мужчин, женщин, детей и младенцев. Животные тоже представляли для меня интерес. Я исследовал страх и боль каждого вида живых существ. Я срезал лица людей и надевал на себя, как маски, чтобы их глазами видеть то, что видели они, а они, в свою очередь, видели бы то, что видел я. Я демонстрировал им истинную, наичистейшую природу зла. – Скала злорадно ухмыльнулся. – И это, доктор Косарек, вы описываете как «повреждения»?!