Ходячие мертвецы. Нисхождение - Роберт Киркман

Остаток ночи и большую часть утра Лилли и остальные жители Вудбери ликвидировали последствия сражения. К счастью, случившиеся в лесу взрывы расправились с большей частью стада и оставили возле баррикады всего около пятидесяти оглушенных ходячих, справиться с которыми не представляло труда. Их можно было по одному расстрелять из снайперских винтовок, но этот процесс затянулся из-за того, что большинству стрелков попросту не хватало тренировки, а у Дэвида Штерна явно был сбит прицел.

К полудню следующего дня они уничтожили практически всех оставшихся кусачих в непосредственной близости от города – Спид прозвал обгорелых мертвецов ходячими головешками к явному неудовольствию Лилли, которая пыталась сохранять спокойствие и проявлять уважение к трагическим событиям ночи, – и в конце концов у стены осталось лишь несколько не пострадавших от огня живых трупов. Лилли отправила целую команду на расчистку местности: используя прямую лопату, прикрепленную к пикапу, нужно было разгрести тела и передвинуть их подальше от города. После обеда они вырыли большую канаву за железнодорожными путями и подготовились к массовому погребению.

В процессе всего этого им удалось сохранить детали предыдущей ночи в тайне от детей Дюпре – по крайней мере, до поры до времени, – им сказали, что мама на задании вместе с другими жителями Вудбери. Келвин попросил Лилли дать ему время, чтобы подумать, как сообщить детям страшную новость.

Ближе к вечеру Келвин, Лилли и Боб устроили короткую и немноголюдную поминальную службу по несчастной женщине, которая совершила такой героический поступок. Они подошли к кромке леса, и Боб внимательно смотрел по сторонам, чтобы ненароком не подпустить слишком близко отбившегося от стада ходячего, пока Келвин говорил о щедрости жены, о ее любви к детям и о ее глубокой, непоколебимой вере.

Стоя в тени огромного дуба, опустив голову и слыша, как зудят вокруг комары, Лилли слушала слова Келвина и поражалась его знанию Священного Писания – он зачитал всю молитву за упокой душ усопших и не выпустил ни слова. Хотя Лилли никогда не питала особенной любви к верующим, теперь она пришла к иному выводу. Возможно, из-за вызывающей мысли о конце света жестокости окружающего ее мира, а может, вопреки ей, она почувствовала глубокое, неугасимое и несколько неожиданное уважение к этому человеку. Он был кроток, добр и тверд – а эти качества в последнее время встречались в людях все реже.

Закончив надгробное слово, Келвин подошел к кромке воронки, образовавшейся при взрыве. Земля была разворочена, повсюду валялись вырванные с корнем деревья и фрагменты человеческих тел, которые все еще дымились на ветру. Келвин склонил голову и несколько минут тихо плакал. Лилли и Боб не мешали ему и почтительно стояли в отдалении на опушке леса.

Наконец Келвин сунул руку в карман и вытащил небольшое украшение.

Стоя в пятидесяти ярдах от него, Лилли разглядела золотое кольцо, возможно обручальное – издалека судить было сложно, – которое Келвин торжественно бросил в центр воронки. Когда он повернулся к воронке спиной и медленно пошел обратно к Бобу и Лилли, на его сухом лице появилось такое выражение, как будто он думал о законченном деле, словно только что перевернул страницу. А еще Лилли разглядела в его чертах облегчение. Быть может, Мередит Дюпре с течением времени стала тяжкой ношей для своего мужа, которая с каждым днем все сильнее тянула его вниз. Быть может, ее душевная болезнь сыграла в этом свою роль, и, каким бы печальным ни оказался ее уход из этого мира, в конце концов, вероятно, все было лишь к лучшему.

– Как ты? – Лилли внимательно взглянула на Келвина, когда он поравнялся с ней.

Он кивнул и вытер глаза.

– Я справлюсь, – ответил он.

– Она была настоящим героем.

И снова кивок и напряженный взгляд.

– Лилли, мне кажется, я готов.

– Готов к чему?

Он посмотрел на нее.

– Готов сказать детям правду.

В тот вечер солнце опускалось все ниже по безоблачному небу, пока не оставило после себя лишь полоску алого сияния на горизонте. После этого его мягкий золотистый свет залил болота и леса Центральной Джорджии, опустившись на них легким пуховым одеялом и будто покрыв все вокруг призрачным янтарем. Повисла такая тишина, что звуки стали распространяться дальше, чем обычно, эхом проносясь над лощинами, долинами и озерами. В этот час жуткие стоны мертвецов доносились с огромного расстояния.

В густой траве под высокими соснами примерно в одиннадцати милях к юго-востоку от Вудбери одинокий человек пытался отогнать хрипы ходячих, закрыв руками уши. Он поморщился. Его мальчишеское лицо было так перепачкано в грязи, что он напоминал трубочиста из какого-нибудь романа Диккенса. Легко возбудимый парень с невероятным количеством нервных тиков и навязчивых привычек, Риз Ли Хоуторн разложил свои скромные припасы на замшелом камне, чтобы в очередной раз провести их учет: швейцарский перочинный нож, половина шоколадки, заранее разделенной на кусочки, револьвер тридцать восьмого калибра с шестью оставшимися в барабане патронами, подписанная Роем Роджерсом фляжка и маленькая Библия Гедеона. Для выживания этого явно было недостаточно. Если ему не удастся в ближайшее время поймать кролика или рыбу, придется еще одну ночь провести на жалком кусочке «Милки Уэя» и нескольких глотках прохладной колодезной воды.

Кого он обманывал? Ему явно было далеко до бойцов из «Дельты» – он был просто необразованным лодырем из окрестностей Джексонвилла. С чего он вдруг решил, что сможет в одиночку спасти свою семью? И почему они послали его – Риза, самого младшего из мужчин, – искать помощь, искать кого-нибудь, кто согласится и сумеет спасти целую группу? О чем они думали? О чем он думал?

Он вздрогнул, когда ветер донес до него новые жуткие стоны – может, это был хор того стада, которое окружило его семью? Хрип мертвецов – особенно десятков мертвецов – заполнял собой все просторы Джорджии, зловещий, нестройный, глухой, как звон бесчисленного множества разбитых церковных колоколов, собирающих людей на адскую черную мессу.

Риз плотнее прижал руки к ушам в попытке отгородиться от этого звука. Нужно было идти дальше. Ему казалось, что он застрял в этих зарослях хвоща и можжевельника. Если бы только он мог понять, как дойти туда, где прошлой ночью мелькнула вспышка!

Взрыв был устроен специально, а значит, где-то там были люди, а значит, они могли помочь, могли даже спасти его семью. Если бы только он сумел сориентироваться на местности! Он посмотрел на небо. В сияющей синеве уже виднелся бледный силуэт луны. Вот-вот должны были появиться звезды.

Риз моргнул – на него вдруг снизошло озарение, которое пронизало все его существо. Ну конечно же… звезды. Он вспомнил, что прошлой ночью было ясно, и заметил, что и сейчас на небе ни облачка, а потом взглянул на обертку шоколадки. Он смотрел на нее и смотрел, пока понимание разливалось по его жилам, подобно потоку крови: «Милки Уэй». «Млечный Путь».

Полярная звезда входила в созвездие Большой Медведицы в галактике Млечный Путь – уж это-то он помнил со школьной скамьи, – а это означало, что ему просто нужно было идти под девяносто градусов к ее направлению, туда, где был запад… или как-то так.